3
Потом события развивались так: Олег проснулся утром и перед уходом в школу получил кусок маминого кекса, а Лёня-банкир в тот же день выздоровел, после чего вся эта Ларисина ценная информация была целенаправленно доведена Зинаидой до сведения своего любовника: мол, наш Павлик безумно влюблён в латынь.
И Лёня-банкир успокоился ещё больше насчёт возможной конкуренции с моей стороны. Латинист — это не настоящий мужчина. Это что-то вроде гомосексуалиста. И оставлять свою собственную женщину в одной квартире с ненастоящим мужчиной — не страшно. А даже и полезно. Что-то вроде шута, сторожа или комнатной собачки.
Глава 31. ПРОЩАНИЕ БЕЗ СОЖАЛЕНИЯ
Как-то так получилось, что я потом расстался с Ларисой — она под моим руководством хорошо усвоила эту безумную латынь, благополучно сдала экзамен и вскоре потеряла ко мне интерес. А я — к ней. Впрочем, расстались мы, хотя и без особого сожаления, но как-то мирно и по-хорошему.
При всём своём корыстолюбии она так даже и некоторые вещи свои оставила у меня, включая и потрясающе красивый и дорогой халатик из Венеции. При встрече в институте я ей напомнил о вещах, но она со смехом ответила:
— Подаришь той следующей, что у тебя будет после меня.
— Я так и сделаю, — пообещал я.
И сдержал своё слово.
1
Второй хулиганский поступок с добыванием новой женщины я совершил просто и хладнокровно: пошёл в девятиэтажное здание одного рабочего общежития, где по моим сведениям проживало великое множество беженцев и беженок из горячих точек бывшего Советского Союза, мгновенно нашёл общий язык с комендантшей. И вот она, перебрав в уме несколько вариантов, остановила свой выбор на Валентине, 1972-го года рождения, из 248-й комнаты… Молодая женщина не так давно потеряла в Таджикистане мужа и единственного ребёнка и теперь вместе с матерью ютится в перенаселённой комнатушке…
Затем комендантша представила мне эту Валентину — скромную, симпатичную девушку двадцати пяти лет, русскую, блондинку с голубыми глазами, как я и заказывал. Представила и меня Валентине: отрекомендовала меня в качестве человека положительного и приличного. Мол, принимай от него любое предложение, дурой будешь, если откажешься. Тебе, в твоём-то положении, — не до гордости. Потом заговорил я: нужна приходящая домработница, чтобы мне стирала, гладила, готовила — хотя бы два-три раза в неделю; платить много я не смогу, и, если мои условия ей не подходят, то — общежитие большое, а комендантша — моя старая знакомая. Найду десяток других женщин.
Валентина тут же согласилась. И так всё потом и вышло, как я перед этим запланировал: вначале она у меня была домработницей, а позже стала выполнять и другие, более сложные функции.