Вуди услышал, как возле двери кто-то закопошился. Конечно, живя в лесу, шансов на то, что к тебе в дом забредет какой-то представитель фауны, становится больше, но за несколько лет парень уже мог различить шорох человека и животного. Это явно был человек.
Он подошел к двери и медленно приоткрыл ее. На лестнице перед входом в полутьме старого фонаря стоял Сэмюель.
–Сэм? – Окликнул его Вуди, открывая дверь.
Старик тяжело дышал, но не из-за долгой ходьбы, а от волнения.
–Привет, старичок. – Задыхаясь, пробормотал тот.
–Ты чего? Сдурел совсем? – Возмутился молодой человек.
–Не говори мне, что уже спишь. – Огрызнулся тот и, оттолкнув хозяина дома, вошел внутрь.
Вуди посмотрел на друга и, заметив, что тот даже не пытается скрыть свою хромоту, как это обычно бывало, понял, что произошло что-то странное.
–Ну и? Говори! – Потребовал он.
Старик сел на диван, несколько минут посмотрел на экран, не особенно вдаваясь в смысл транслируемого, выключил телевизор и, не поворачиваясь, пробормотал:
–Сегодня убили Люси Касальс.
–То есть как? Кто? – Удивился Вуди, присаживаясь рядом.
–Почем мне знать. – Передернул плечами старик.
–Ладно. Ясно. – Коротко выдавил из себя парень.
Чернокожий мужчина уставился на него с нескрываемой злобой.
–Конечно, это все, что ты можешь сказать! Что за бред! – Он вскочил с дивана и направился к выходу. Его правая нога еле волочилась за ним и он, шаркая ей по полу, издавал скрипучий, кряхтящий звук.
–Чего ты от меня ожидал? Она твоя пассия – не моя. Прости, но сострадание не мой конек. – Отболтался Вуди.
Старик бегло взглянул на него и отвернулся. Они остановились на пороге, каждый – ожидая продолжения. Ночной лес, отвечал им болезненной тревогой, насторожившей Вуди. Он сжал кулаки, словно, предчувствовал нечто. Его взгляд изменился – из прищуренных, узких глаз, превратившихся в маленькие щелочки, мелькнула дрожащая, хитрая искра, зловеще предупреждающая всех вокруг.
***
Легкий контакт друг с другом, когда я положил руку на ее спину, выходя из автомобиля, совершенно невинный со стороны вызвал волну воспоминаний. Мы встретились взглядом, но спустя миг уже отвели глаза, словно, стыдились произошедшего. Тот поцелуй оставил след на губах, в сердцах, в голове.
Грань, которую мы перешли, как Рубикон для Цезаря – бесповоротный шаг, стеревший «точку невозврата». Что могло быть невиннее поцелуя двух друзей? Но мы оба понимали, что не было и не будет ничего, что стерло бы этот поцелуй, повергло бы его в забвение. Это как первое слово ребенка для матери или первый экзамен для студента. Еще будет много слов и много экзаменов, но ты никогда не забудешь самого первого.