Не выжила?
О.
Боже, нет!
Это не может быть правдой.
Должно быть, это какая-то ошибка!
Но у меня нет времени подумать, потому что он тащит меня дальше по коридору.
– Давай, поспеши. Тебе нужно увидеть своего папу. Он спрашивал о тебе.
Мы поднимаемся на лифте до отделения интенсивной терапии, когда он добавляет:
– Он плох, Джей-Джей.
Это слишком.
Отец Филиппа быстро отводит меня в отделение и сообщает медсестре о моем прибытии. Она провожает нас в палату к папе.
Господи.
Весь мой внутренний диалог в полицейской машине не подготовил меня к этому.
Черт!
Сказать, что папа плохо выглядит, значит ничего не сказать. Он выглядит… умирающим, и я каменею. Его голова замотана кровавыми бинтами. Бóльшая часть его лица опухла и покрыта синяками. Повсюду к нему подсоединены трубки и провода, и комната наполнена разными пищащими приборами.
На мгновение мне кажется, что это не мой папа.
Ведь мой папа большой и сильный.
Он непобедим. Мой собственный супергерой.
Я не могу видеть его таким. Таким… беспомощным.
Я стою в дверном проеме, застыв от шока. Я не могу пошевельнуться. Мистер Мак кладет ладонь на мою спину и нежно подводит меня к кровати папы. Потом поворачивается и выходит из комнаты.
Я стою и минуту смотрю на папу, не зная, что делать.
– Папочка? – наконец произношу я.
Папа медленно моргает, открывает глаза и смотрит на меня.
Он очнулся! Он очнулся!
Я хватаю его за руку и прижимаю ее к щеке. Я ощущаю облегчение. Все будет хорошо. Не знаю, что мы будем делать без мамы, но по крайней мере с папой все в порядке.
Я закрываю глаза и ощущаю тепло, когда его рука касается моего лица, хоть его пальцы и кажутся холодными.
Это странно. Папины руки всегда такие теплые.
– Ангелочек, – говорит он и слегка мне улыбается. Правда, поднимаются только уголки его губ, но я знаю, что это улыбка.
– Папочка, все будет хорошо.
Он смотрит прямо на меня глазами, говорящими «Нет. Не будет».
Именно так он посмотрел на меня в девять лет, сказав, что Пуки, наша любимая собака, умерла.
Подождите. Он не считает, что с нами все будет в порядке, или он просто знает о маме? Он знает о маме?
Мистер Мак вообще уверен насчет мамы?
Папа кажется очень уставшим и закрывает глаза, поэтому я сижу рядом, уставившись на его опухшее лицо. Я прижимаю его холодную руку к щеке, пытаясь думать позитивно и молюсь так отчаянно, как никогда раньше не молилась.
На секунду его веки дрожат и открываются, и он тихо шепчет:
– Любимая, – потом он делает короткий вздох, – мой ангелочек.
Его глаза снова закрываются.
Я все еще прижимаю его руку к щеке и даю ему отдохнуть.