И через все эти камни и бордюры пришлось упасть, и со всеми этими людьми пришлось поговорить. Больше всего Тишку рассердил Покемон, её одноклассник и в общем-то друг, наверное, только Тишка ещё до конца не решила, так это или нет.
Покемон он в честь пулемёта ПКМ, а вообще-то Димон Савельев. Там долгая история была, как в семнадцатом году он поехал к родне в Ясиноватую, с пацанами лазил где нельзя и нашёл в канаве этот самый пулемёт. Нашёл, вытащил его, весь в грязи, и гордо понёс сдавать в местное МГБ. И по дороге его заметил патруль, и первое, что они сказали, была фраза: «О, “покемон”!» — потому что так — «покемонами» — бойцы называют «Пулемёт Калашникова Модернизированный».
А ещё Покемон писал стихи. Стихи — это Покемоновский пунктик. Он однажды даже в школьную стенгазету написал:
Чтобы метлой повыместь нафиг всех правосеков,
Вылез сердитый Шубин из опустевших штреков!
И его даже в местный Союз писателей позвали — посидеть, послушать. Вот со стихами он Тишку и тормознул.
— Привет! Послушай, я новое придумал! Круто, очень!
А у Тишке в голове всё звучала последняя песня из приёмника дяди Ёсича: «Быть может, на каком борту пожар, пробоина в корме острей ножа?» — и перед глазами зеркальный корабль Чебургена с дыркой от пули калибра 12,7 мм.
А тут Покемон со стихами. Но — пришлось слушать. Поэты, они такие. Обидчивые очень. Как девочки.
Покемон встал в стихотворную позу — ногу выставил и руку в сторону отвёл — и начал читать:
Бьётся под Саур-могилой
Жаркое сердце Донбасса
От сотворения мира —
И до последнего часа.
Плачет ковыль над пашней,
Кружит канюк над нею.
Выше него лишь солнце
Знаменем скифским реет.
— Ну как, возьмут меня теперь в Союз писателей? — спросил Покемон, дочитав.
— Обязательно, — заверила его Тишка и, убегая, не удержалась от девчачьего ехидства: — Кто-то же должен там на заседаниях стулья расставлять…
— Какие стулья?! — обиженно закричал Покемон. — Я поэт!
— Поэт, поэт! — уже на бегу ответила Тишка. — Не слушай меня! Я по-шу-ти-ла!
* * *
Ничего плохого не случилось. Грустный Чебургена сидел себе да и сидел на берегу ручья. И корабль его зеркальный всё так же отражал траву и небо. А по небу всё так же плыли облака.
— Вот! — выпалила Тишка и перепрыгнула ручей. — Принесла. На!
Зелёные пальцы Чебургены осторожно взяли пакетик. Косые глаза съехались к переносице.
— Это замечательно, — сообщил Чебургена. — То, что нужно.
— Правда? — обрадовалась Тишка. — Это дядя Ёсич прямо из приёмника отпаял. Специально.
Чебургена сунул пакетик с конденсатором прямо в зеркальный корабль, в какой-то маленький и незаметный лючок, а взамен вытащил пульт.