Студенты укрылись в большой продуктовой палатке. Это произошло само собой. Никому не захотелось показывать смелость и встретиться с шальной пулей. Ну, посадят потом горе-стрелка — и что? Он же даже не вспомнит ничего, когда протрезвеет. А тебя — на склон оврага, под бок к неизвестному предку?
Последними приползли по-пластунски, видимо, вспомнив, как это делается в военных фильмах, брат с сестрой, Лилька с Андрюшкой.
— Кого нет? Кого еще нет? — раздавались тревожные голоса.
— Света с Асей — а эти где?
В это время приподнялся полог, в палатку вошла Ася.
— Ты живая? Где ты была? Ой, мамочка, опять стреляют!
— Завтра пишу письмо домой, — сказала Лилька, чуть слышно клацая зубами, — «Дорогая мама, живу хорошо — пока не пристрелили…»
— Доигрались, девки? — с попыткой насмешки спрашивала Ирка Прохорова.
— А Светка?
— Она кажется…поехала кататься, — растерянно сказала Ася.
— Что?!
— Я в палатке была. Там лежала, тряслась. Меня Костя нашел и сюда привел. А сам поехал ее искать.
…Света едва успела отъехать от лагеря. Бурушка шла в сторону раскопа, по тропинке над обрывом, в полной темноте, когда рядом прозвучал выстрел. Лошадь дернулась всем телом, испугавшись прежде Светы. Она могла рвануться влево, потерять равновесие, и скатиться по песчаному склону. Или встать на дыбы. Но к счастью, она шарахнулась, куда нужно было — в поле. И пустилась галопом.
Света, побелев от страха, пыталась удержать в руках поводья, и ноги — в стременах, не слететь, не грянуться о землю. Ее с размаху бросало вверх-вниз. Причуды темноты скачками неслись навстречу. Вот уже дуб. Сколько она еще продержится? Ей казалось чудом, что она еще в седле. И чудо все длилось.
И вдруг лошадь стала успокаиваться, и уже не галопом, а рысью затрусила куда-то вбок. А там — не зеленый огонек светлячка, уже привычный Свете, а красный огонек папиросы. Высокие силуэты коня и всадника.
— Света?
— Я, — ответила она, узнав Костю и испытывая ощущение «горы с плеч», — Господи, я думала, что уже все.
— Лошадь понесла?
— Еще бы, там как пальнули — прямо над ухом! А ты здесь откуда?
Под ним была Мартышка — высокая, худая, норовистая лошадь.
— Я знал, что твоя рванет, — сказал он, — И мало ли что. Ты в лагерь хочешь? Туда поедем?
Свете еще с трудом давалась речь. В лагерь? Но ведь там… Он понял.
— Поехали в объезд, во-о-н по той дороге. Да не бойся ты Бурушки, она умная. А вот эту, — он похлопал Мартышку по шее, — Когда объезжали, били поленом. Характерец у нее…
— Нелюди! А ты не знаешь, как там наши?
— Сидят тихо, как мыши, — он усмехнулся, — Парни за девчонок спрятались, так что местные их трогать не будут.