— Увы, дорогая, вы опоздали! Господин Ковач получил телеграмму из Петербурга и срочно стал собираться. Муртаза уже отвез моего постояльца на станцию. — Она покосилась на часы. — Поезд должен прибыть с минуту на минуту. Но куда же вы?
Анастасия Петровна уже бежала к коню, подхватив подол длинного платья. Помочь ей было некому, но она сама взлетела в седло, тронула бока Аюпа каблуками.
На вокзале пассажиров и провожающих было мало: сезон давно кончился. Аюп чуть ли не галопом проскакал по дебаркадеру, к немалому возмущению дежурного по вокзалу. Помедлив, он величественным жестом направил к нарушительнице служащего с метлой.
А женщина, бросив уздечку, уже быстро шла вдоль короткого состава. Нужного ей пассажира она увидела сразу — он стоял у вагона второго класса, докуривая сигару, сливающуюся по цвету с его рыжеватой бородой. Услышав шаги, обернулся. Бросил сигару под вагон, взялся за поля широкополой шляпы, словно намереваясь ее снять — и не снял. Лишь поправил круглые синие очки.
— Здравствуйте, господин Ковач! А где же ваш мольберт?
— Elnezest, asszonyom, de en nem az orom, hogy a baratok. Talan engem osszeteveszt valakivel[86] — поклонился в ответ незнакомец.
— Господин Ковач, с моими детьми вы прекрасно говорили по-русски! — Женщина тряхнула копной пепельно-русых волос и улыбнулась: — Мишель, неужели вы не узнаете свою Настеньку? Я, конечно, постарела и подурнела, надо думать, но не настолько же, чтобы вы не узнали невесту, которой клялись в любви двадцать лет назад!
— Но… Я действительно не понимаю, о чем речь, — помедлив, сказал Ковач, стараясь говорить с акцентом. — Я подданный Австро-Венгрии Михал Ковач, к вашим услугам!
— Мишель, это ведь ты? — Улыбка женщины стала гаснуть, но она еще не теряла надежды.
Позади послышался злобный храп Аюпа и удар копытами по доскам, от которого пошел гул по всему дебаркадеру.
— Дамочка, с коньми на дебаркадер никак нельзя! — воззвал проворно отскочивший от жеребца служащий. — Лошадочку вашу, будьте любезны, уберите. Пока она никого из пассажиров и персонала не покалечила!
Ковач покачал головой:
— Вы ошиблись, добрая госпожа! Вы прекрасны, как, наверное, и двадцать лет назад, но я вас не знаю. К великому моему сожалению, — подумав, добавил он.
— Ага, вот ты и проговорился, Мишель! — Женщина сделала шаг вперед. — Сними эту ужасную шляпу с очками! Я хочу видеть твои глаза, Мишель!
Послышался стук копыт. Жеребец, вытянув длинную морду и игнорируя сбежавшихся служащих с метлами, которые, впрочем, предпочитали держаться подальше, шел к хозяйке. Но смотрел он при этом не на нее, а на Ковача. Принюхавшись, подошел совсем близко и с протяжным вздохом положил морду ему на плечо.