А однажды он развернулся и ушел посреди фразы, адресованной емуаи; та уставилась ему вслед растерянно. Мне и Робу он пояснил по-английски:
– Я устал говорить по-китайски. И вообще – палеонтологам китайский не нужен. – В свои четыре года Рэйни решил, что, когда вырастет, пусть ему платят за то, что он будет раскапывать окаменелости.
– Палеонтологам китайский как раз нужен, – возразил Роб. – В Китае находят много-много динозавровых окаменелостей.
Тоже довод.
* * *
Когда фабрики в дельте Янцзы работают с утра до глубокой ночи, а погода застойная, складываются идеальные условия, в которых воздух превращается в плотный, темный, удушающий туман.
Шанхай – родина процветающего сталелитейного сектора промышленности, а также многочисленных нефтехимических, резиновых, металлургических и машиностроительных заводов. Эти производства с изрыгающими дым трубами проникают в Шанхай и окружают его со всех сторон, и в некоторые дни толстые покрывала промышленного смога закрывают утреннее солнце и укутывают небоскребы у нас за окном в серые саваны.
Загрязнение воздуха в Китае представило для нас исключительную трудность.
Рэйни страдает припадками кашля, и при повышенном загрязнении воздуха они усиливаются; врач предупредил нас, что у ребенка, возможно, первые признаки астмы. Многие дети из нее вырастают, пояснил врач, но пока пусть лучше у Рэйни всегда будет под рукой ингалятор. В том числе, сказал врач, и в детсаду.
В особенно дымные дни, следуя этим медицинским предписаниям, мы вынуждены были не выходить из дома. Ежедневная оценка качества воздуха – проще простого: по утрам я у себя на шестнадцатом этаже раздвигала занавески в гостиной и смотрела на север, по-над красными крышами домовшикумэнь[10], жавшихся к земле, между высоченными жилыми башнями, по-над Яньаньским шоссе, уже забитым «баоцзюнями»[11]и «бьюиками» по дороге на работу.
Я искала свой личный показатель загрязнения: храм Цзинъаньсы во всем его золотом великолепии. Также известный как Храм мира и спокойствия, он располагается примерно в полумиле от нашего шестнадцатого этажа. Построенный в 247 году, Цзинъаньсы был перенесен во время династии Сун, отреставрирован при династии Цин, разрушен в 1851 году, а затем восстановлен, и ныне это величественное здание, покрытое позолотой, с многоуровневой кровлей, что возносится в небо.
В дни почище, когда мне удавалось разглядеть детали позолоченного шишака на шпиле храма, показатель чистоты воздуха обычно находился в пределах сотни.
«Безопасно почти для всех», – объявляло мое мобильное приложение по замеру загрязнения воздуха.