С другой стороны, неплохо было бы вообще вернуться. Трое на трое против рыцарей — это очень неравная схватка. Хотя, если попытаться сначала сразить их коней, а затем спрятаться среди холмов — у луков то преимущество, что перезаряжать их можно гораздо быстрее, чем арбалеты.
Затем он вовремя припомнил, как во время похода на Русстрим один из рыцарей на лету ловил посланные в него стрелы, и досадливо скривил губы.
— Продолжай, — обратился Хранитель Гор к юноше, но глаза его пристально наблюдали за главарем сахаларов. Мысли Гаурта явственно читались в его лице.
— Они напали ночью и вырезали поселок!
— Не надо было пасти скот на наших землях! — загалдели сахалары.
— Замолчите! — оборвал их рыцарь. — Я должен подумать.
— Думай быстрее, рыцарь, если можешь! — язвительно процедил Гаурт и за его спиной раздался одобрительный хохот сородичей постепенно подбирающихся поближе. — А не то этот щенок околеет раньше, чем моя месть…
— Я сказал — умолкните! — тихо, но отчетливо перебил его рыцарь, не дав ему закончить, и арбалет развернулся в их сторону, и зашевелились рога на шлемах тех наверху. — А вы, двое — вернитесь туда, где стояли ранее!
Сахалары набычились, но все же отступили, вполголоса переговариваясь между собой.
— Орден не запретил выяснение отношений между равнинниками, — продолжал воин в черных латах. — Война ваших родов произошла далеко отсюда и нас это не касается. Но убийство, которое вы замыслили сейчас, происходит на границе владений Ордена в тени Синих Гор, и потому я не могу оставаться в стороне, как не могу и наказать виновного, поскольку не знаю, кто виноват.
— Ты знаешь, насколько сложны отношения между Орденом и сахаларами, — не пересекая границ вежливой беседы, прервал его Гаурт. — До ваших скал еще полсотни шагов. Ты можешь сделать вид, что ничего не видел и будь уверен — мой род никогда не забудет того…
— Справедливость не покупается и не продается, и я не торговец ею, — процедил сквозь зубы рыцарь. — И если ты разрешишь — я сам буду определять границы Ордена.
И прошу тебя, — добавил он, помедлив и, по всей видимости, стараясь не произносить более резких слов, — не делай так, чтобы я забыл положения Устава и нарушил приказ командира, иначе непристойные слова, случайно брошенные мне, я могу растолковать как вызов и оскорбление Ордена!
Сахалары оскалились, но замолкли. Это было в высшей степени предусмотрительно. В конце концов, никто не помешает рогатым Хранителям Гор просто уничтожить их, сказав позже, что была оскорблена честь Ордена. Все знают несдержанность речей сахаларов и четкое выполнение приказов орденцами. Они продолжали переговариваться вполголоса и Хранитель знал, что сейчас маскируясь они обсуждают шансы на успех внезапного нападения. Он знал, что за голову Хранителя каждому из них обещана огромная по их меркам награда и это будоражило его и радовало. Пусть пытаются. Он давно уже не имел схваток и теперь жаждал их.