Из жизни Ксюши Белкиной (Колочкова) - страница 2

Она молча прошла к своему холодильнику, достала кастрюлю с супом, поставила на огонь. Чувствуя за спиной любопытные взгляды, улыбнулась беззлобно. Это даже и хорошо, что все в сборе! Можно провести раз и навсегда одну общую пресс-конференцию. Только Вити и не хватает! Сидит, наверное, в комнате, в книжку уткнувшись. Одна радость у парня осталась – книжки читать, которые она же ему и приносит. Специально для него в библиотеку записалась – покупать-то их особо не на что… У него теперь даже и телевизора в комнате нет – продала его недавно Антонина Александровна, совсем за бесценок. Выпить ей не на что было…

– Ну что, Ксюш, как мать-то? – задала, наконец, волнующий всех вопрос Галия Салимовна. – Хорошего мужика себе нашла?

– Я не знаю, вроде как не знакомилась еще… – виновато улыбнулась Ксюша, развернувшись к ней от плиты. – Она нас с Олькой в воскресенье туда на обед пригласила, вот и познакомимся…

– А говорят, он бывший военный какой-то! – повернулась к ней Антонина Александровна, слегка покачнувшись. – Генерал, поди, какой…

– Военный – это хорошо бы… – тихо подала голос бабушка Васильевна. – Военные – они все непьющие…

– Ой, да где вы нынче непьющих видели? Не смешите! Сейчас все пьющие! – хрипло рассмеялась ей в ответ Антонина Александровна. – Скажете тоже…

– Ну, будем думать, хоть на этот раз бабе повезет! Пристроится, наконец! – громко вынесла общее резюме Галия Салимовна. – Да и тебя, Ксюш, гонять перестанет да зло свое за Ольку срывать! Тоже мне, нашла виноватую! Шестнадцать лет прошло, а она никак успокоиться не может… Подумаешь, беда – девка в подоле принесла! В моем подоле вон четверо уже уместились, и ничего! Живу, сама себе радуюсь…

Она только и смогла – улыбнуться ей благодарно. И тут же отвернулась к плите, с преувеличенным вниманием заглянула в кастрюлю с супом, чувствуя, как загорели стыдливым румянцем щеки. Как же, не виноватая она… Конечно, виноватая! Еще как – виноватая… Принести в подоле внучку молодым родителям в шестнадцать лет, будучи ученицей девятого класса, это вам не каждая сможет… Что и стало последней каплей, упавшей в чашу родительских распрей по поводу так и не сбывшихся многолетних мечтаний о собственной кооперативной квартире, на которую они копили с ее, Ксюшиного, рождения…

Громоздкого этого слова – кооператив – она боялась ужасно и благоговела перед ним с того самого времени, как начала себя помнить. Оно было похоже на волшебного страшного зверя, или, того хуже, на Карабаса-Барабаса, который не позволял, помнится, ничего, никаких простых радостей, имеющихся с избытком у других детей. Как ей объясняли мама с папой – нельзя! Надо просто потерпеть! Вот купим кооператив – и все будет… Игрушки будут, красивые платьица с оборочками, как у других девочек… И когда ходила в садик – надо было потерпеть, и в школу – тоже потерпеть… Она и терпела. Да все бы ничего, только стыдно было, ужасно иногда стыдно!