– Ой, бабушка, а ты прямо сейчас эти самые манжеты сделаешь, да? Ну пожалуйста, ну бабулечка… А я тебе своей французской масочки для лица дам, у меня заныкано немножко…
– Да ладно, сделаю, чего уж там… Пойду у Фархутдиновых машинку швейную попрошу, вроде они не спят еще…
Направляясь к выходу, она наткнулась на сидящую на скамеечке у дверей Ксюшу, моргнула удивленно:
– Ксюх, а ты чего тут сидишь? И где куртка твоя? Ты не принесла ее, что ли?
– Нет, мам, не принесла. Она там, у Лизы осталась…
– Здрасьте! А в чем на работу завтра пойдешь?
– Да не беспокойся, бабушка! Я ей свою куртку старую отдам! – расщедрилась Олька. – Ты иди за машинкой, иди… – подтолкнула она ее слегка в спину. – И, обратившись к матери, затараторила: – И ботинки мои тоже можешь взять, мамочка… Не идти же тебе на таких каблучищах, правда? А эти сапоги я завтра надену, ладно? Они к шубе больше подходят, чем к куртке…
* * *
– О! Ксюха! Привет! Ты где пропала? – обнажил в кривой улыбке свои щербатые неровные зубы охранник Серега. – А я по тебе соску-у-у-учился… В обед прибежишь ко мне, а?
Ксюша бочком попыталась быстренько протиснуться мимо него в узком коридорчике подсобки, глядя себе под ноги и улыбаясь виновато, но не успела – наткнулась на выставленную перед ней и упершуюся всей пятерней в стену Серегину руку.
– Пропусти, Сереж… Опаздываю я… – подняла она на него просящие глаза и снова улыбнулась заискивающе.
– Ничего, успеешь! – усмехнулся Серега, наклоняясь совсем близко к лицу, отчего всю ее обволокло волной отвратительного чесночного запаха пополам с водочным перегаром. Давно немытые слипшиеся волосы Сереги упали на глаза, губы расплылись в довольной ухмылке. – Так придешь, я спрашиваю? Чего молчишь-то?
– Нет, Сереж… Некогда… Как-нибудь потом… – лепетала Ксюша, пытаясь высвободиться из-под его руки и стараясь не дышать совсем, чтоб не выплыло вдруг на лицо выражение отвращения и брезгливости от мерзкого запаха, от вида засаленных волос, от щербатой наглой ухмылки… Нельзя, чтоб оно выплыло! Как же… Он же обидится…
– Ты чё?! – искренне возмутился Серега. – Как это – некогда? Во дает! Всегда было есть когда, а тут – здрасьте! Ты чё это?
– Пусти… Пусти, пожалуйста! – отчаянно затрепыхалась в его руках Ксюша. – Вон идет сюда кто-то, увидят…
Воспользовавшись секундным его замешательством, она мышкой нырнула под выставленную перед ней руку и опрометью бросилась прочь из подсобки. «Не отстанет ведь от меня сегодня… – подумалось вдруг тоскливо. – Точно не отстанет… Вон глаза какие – так в них масло похотливо-вонючее и переливается! Как я раньше этого не замечала? Шла к нему по первому требованию, как овца на заклание… Фу, противно как!»