Он умиротворяюще поднял руки и стал читать нотацию Мейсону. Тон его голоса был менторским, нудным, словно он исполнял роль приходского священника, наставляющего с церковной трибуны своих прихожан:
— Мейсон, успокойся. Ты не должен позволять себе совершать поступки, руководствуясь лишь собственными эмоциями. Любовь должна подчиняться не только велению сердца, но и велениям разума. К сожалению, в данном случае я вижу, что ты не хочешь услышать голос своего разума. Ты слишком сильно давишь на Мэри и этим можешь добиться только того, что испортишь все дело. Смотри, сынок, как бы тебе потом не пришлось раскаиваться в своей излишней горячности и поспешности Я думаю, что тебе стоит немного поостыть и более трезво разобраться во всем.
Мейсон недоуменно всплеснул руками.
— Отец, о чем ты говоришь? О какой трезвости и расчетливости может идти речь, если дело касается такого негодяя, как Марк Маккормик?
СиСи посмотрел на Мейсона с сожалением.
— К несчастью, я вижу, что ты не хочешь понять меня, сынок. Вспыльчивость и гневливость еще никогда не приводили к положительным результатам. А ты в своих поступках, да и вообще, во всей своей жизни больше руководствуешься сиюминутными, мгновенными эмоциями, не задумываясь о печальных последствиях, к которым они могут привести.
Мейсон поморщился.
— Отец, если ты по–прежнему будешь настаивать на том, чтобы я самоустранялся, от этого дела, то у тебя ничего не получится. Я не могу пустить все это на самотек. Понимаешь? Если оставить все это в руках Мэри, то ее сердечная мягкость и великодушие могут привести к тому, что у нас вообще ничего не получится. Наша семейная жизнь всегда будет находиться под угрозой. Мы должны сделать все, чтобы Марк Маккормик был надежно изолирован от нашей будущей семейной жизни, а этого можно добиться только в судебном порядке.
СиСи не скрывал своей горечи, по поводу слов, сказанных сыном. На лице его было написано такое глубокое разочарование, как будто Мейсон не оправдывал даже сотой доли его надежд.
— Ты перегибаешь палку, сынок. Если Мэри может договориться с Маккормиком сама, не прибегая к угрозам и судебному преследованию, то лучше поступить так. Шантажом и нажимом в этом деле много не добьешься. Ты, конечно, можешь считать, что угроза судебного разбирательства заставит Марка отказаться от своих намерений, но, боюсь, тебя ждет горькое разочарование. Если Марк решит пойти на принцип, то ты не добьешься от него ничего, даже возбудив против него сотню уголовных дел. Ведь у тебя кроме собственных слов нет никаких конкретных доказательств для того, чтобы добиться его осуждения в судебном порядке.