— Так что же тут плохого?..
— А я и не утверждаю, что это плохо… Я только хочу сказать, что так ты никогда не достигнешь в жизни настоящего успеха, — продолжал профессор. — Да, ты довольно быстро станешь преуспевающим молодым человеком, достигнешь настоящего стандарта жизни… Ну, и все…
Тиммонс несмело спросил:
— Вы что‑то предлагаете?..
— Конкретно — ничего… Впрочем, — профессор слегка улыбнулся, — впрочем, я предлагаю тебе еще и еще раз подумать… А что может быть более конкретное, чем это?..
Посмотрев на собеседника исподлобья, Кейт несмело поинтересовался:
— Например — чем бы я мог заняться?..
Профессор улыбнулся.
— О, молодой человек с твоей головой, с твоими способностями… Ты бы многого мог добиться… Мне кажется, если тебе предложат место адвоката или юридического консультанта в какой‑нибудь фирме, тебе не стоит отказываться…
Не желая спорить с Лихновски, Тиммонс, кротко улыбнувшись, произнес:
— Хорошо, мистер Лихновски, я обязательно учту ваш совет… Большое спасибо…
Видимо, в тот день профессор был в неплохом расположении духа, и поэтому решил побеседовать со своим выпускником и на отвлеченные темы, относящиеся к юриспруденции лишь касательно.
Закинув ногу за ногу, он спросил:
— Кстати, Кейт, я вот никак не могу понять — почему ты избрал именно наш факультет?..
Мягко улыбнувшись, Тиммонс произнес:
— Честно говоря, я и сам никогда над этим не задумывался… Хотя…
Кейт сказал сущую правду — он и сам не мог понять, почему поступал именно на юридический — просто шесть лет назад, когда он, скопив денег, записался в Колумбийский университет, он почему‑то решил, что именно юридическое образование — то, что многие называют «классическим», «образованием в чистом виде»… Однако теперь эти юношеские размышления шестилетней давности были забыты…
— Может быть, твои родители имели отношение к правоведению? — поинтересовался Лихновски.
— Нет, — кивнул в ответ Тиммонс.
— Может быть, ты решил взять с кого‑нибудь пример? — спросил профессор.
Этот разговор становился для Кейта все более и более тягостным — наверное, потому, что любознательность Лихновски на этот раз простиралась несколько далее, чем требовали сложившиеся обстоятельства. Чтобы как‑то закруглиться, Тиммонс ответил своему куратору с вежливой улыбкой:
— Да, пожалуй… Когда я был совсем маленьким, моим кумиром был Бенджамин Франклин, а он, как известно, был блестящим юристом…
Профессор слегка вздохнул.
— Да–а-а… — протянул он. — А я вот тоже…
— Тоже решили последовать чьему‑нибудь примеру?
— Совершенно верно. Мой дядя был адвокатом в Новом Орлеане… И я всегда ему завидовал.