Он проводит пальцем по шраму:
– Это его я тогда нащупал?
Я опускаю глаза на ребра, беру его руку и прижимаю к своему животу. Потом отнимаю ее, и мы смотрим на шрам уже вместе.
Стоит ясный, солнечный день, а мы наполовину обнажены. Если в мире и есть человек, с которым я чувствую себя в безопасности и которому могу доверять, то это, как ни странно, Портер.
– Да, его, – отвечаю я.
Он не сводит с рубца глаз. Потом смотрит на меня. Ждет.
– Здесь в меня вошла пуля, – говорю я ему, проводя пальцем по сморщенному, некрасивому бугорку. – Потом поворачиваюсь и демонстрирую спину: – А вот здесь вышла.
– Ничего не понимаю.
– Грег Грамбейчер. Он в меня стрелял.
– Но ты говорила… то есть… я думал, он стрелял в твою маму.
Я медленно качаю головой:
– Мама тогда оказалась дома по чистой случайности. В тот день он пошел за мной, чтобы убить. У него была записка, которую он намеревался оставить рядом с моим телом. Рассуждал так: если моя мама своим участием в бракоразводном процессе лишила его ребенка, то он в ответ тоже отнимет у нее дочь. – Портер смотрит на меня немигающим взглядом. – Мама бросилась на него, чтобы вырвать пистолет, поэтому пуля не задела жизненно важных органов. Я потеряла много крови. Врачам пришлось меня зашивать. Потом отказало легкое. В больнице мне пришлось провести пару недель.
– Извини, я не знал, – удрученно говорит он.
– Ты первый, кому я об этом рассказала. Одноклассники конечно же обо всем узнали, но после случившегося мама перевела меня в другую школу. Так или иначе, но изменить уже ничего нельзя, и остается только смириться, – отвечаю я, едва заметно улыбаясь.
Он протягивает руку и чертит пальцем по ребрам линию между шрамами спереди и сзади:
– Спасибо, что сказала. И показала.
– А тебе спасибо, что не стал устраивать из этого цирк. Понимаешь, я хочу избавиться от этой проблемы. Поэтому и решила тебе все показать. Прямо здесь, на солнышке.
– Понимаю, – заверяет он меня, – очень хорошо тебя понимаю.
Я тянусь к нему и припадаю губами к ложбинке между ключиц. Он отбрасывает ладонью мои волосы и целует сначала лоб, затем глаза, потом кончик носа. После заключает меня в объятия и крепко прижимает к себе. Я как можно глубже вдыхаю его в легкие, словно теплое, отшлифованное на солнце блаженство. Спасибо, спасибо, спасибо тебе, пытаюсь я сказать ему всем своим телом. И поскольку Портер держит меня как человека, а не как сломанную игрушку, думаю, он все понимает.
– Надо полагать, на этом наша игра закончена? – шепчет он какое-то время спустя.
Я резко отвожу назад голову, чтобы увидеть его лицо: