Они пили чай в придорожной гостинице «Конкорд», потом вернулись в Чарлзтаун и подъехали к Угольному холму. «…Стреляйте не раньше, чем станут видны белки их глаз…» Оттуда к Старой Северной Церкви, где были вывешены фонари для Поля Ривера[10]. «Один — если придет по суше, и два — если морем».
— А тебе известно, — спросил Гай, — что Поль Ривер забыл дома свои шпоры?
Она засмеялась.
— Нет, правда. Его верный пес доставил домой записку, и жена прислала ему шпоры, привязав их к ошейнику. Потом он сел в лодку с двумя другими мужчинами, но тут ему показалось, что весла производят слишком много шума, и он решил обернуть их чем-нибудь. У одного из его спутников неподалеку жила подружка. Они добрались до ее дома и стали бросать камешки в окно ее спальни, и она открыла окно и выбросила им ночную сорочку, которая была еще теплой.
— Не верю ни одному слову.
— Все так и было. А потом, когда они, наконец, переправились на другой берег, ему пришлось украсть лошадь, чтобы предупредить всех о приближении «Красных рубашек». Но лошадь — это была, между прочим, кобыла — принадлежала дьякону, и мне кажется, она в конце концов вернулась к хозяину.
— Сочиняешь на ходу.
— Ничего подобного. А вот в школе я действительно однажды сочинил стихотворение «Бостонское чаепитие». Сейчас я уже ничего не помню, кроме последней строки Она была великолепна. В общем, мятежники переоделись индейцами и выбросили весь чай за борт, а дальше я процитирую свои бессмертные стихи:
«И бросились прочь, врассыпную, как блохи, —
Дела в Бостоне с чаем плохи».
— Какая рифма! — засмеялась она. И смеялась всю дорогу до гостиницы. Он взял комнату для нее на том же этаже, недалеко от своей. Она пошла к себе и переоделась, думая лишь о том, какой это был чудесный день. А Гай принял душ, еще раз побрился и подумал о ней. О том, что она совсем рядом с ним, надо только немного пройти по коридору, и о том, как он любит ее. И ни о чем больше.
Они ели фазана с диким рисом в ресторане гостиницы «Рид Карлетон», потом сходили на какую-то дрянную пьесу и наслаждались ею до последней минуты. Затем Гай выпил два бокала виски в баре «Статлера», и, наконец, они поднялись на свой этаж, и он проводил ее до дверей, сказав: «Я не буду заходить».
— Ну, разумеется…
— Видишь ли, я истинный северянин. Для нас характерна высокая нравственность.
— Надеюсь.
— И я очень люблю тебя. — Он осторожно поцеловал ее и пошел назад в свою комнату, и крепко уснул с уверенностью, что она будет спать также спокойно.
Перед отъездом на Кейп-Код они позавтракали в гостиничном кафе.