– Медом, – повторила она медленно, как будто слово далось ей с величайшим трудом.
Сян заставила себя не отвлекаться.
– А потом, – с нажимом сказала она, – однажды ночью бабушка не заметила, что в небе взошла луна, большая и круглая, и висела низко-низко. Бабушка потянулась за звездным светом, но по ошибке накормила тебя светом луны. Так ты обрела магию, моя милая. Вот откуда она у тебя взялась. Ты пила и пила лунный свет, и теперь в тебе живет сама луна.
На полу перед ведьмой сидела не девочка, а рисунок девочки. Луна не моргала. Лицо ее застыло словно камень. Сян помахала рукой у нее перед носом, но ничего не произошло. Вообще ничего.
– Ой, – сказала Сян. – Ой-ой-ой!
Подхватив девочку на руки, ведьма, всхлипывая, бросилась наружу в поисках Глерка.
Девочка пробыла без памяти почти до вечера.
– М-да, – сказал Глерк. – Затруднительное положение.
– Ничего подобного! – отрезала Сян. – Это наверняка скоро пройдет, – добавила она, как будто слова могли что-то изменить.
Но это не прошло. Таковы были последствия заклинания, наложенного Сян: отныне девочка не воспринимала ничего, связанного с магией. Она не слышала рассказов о магии и сама не могла о ней говорить, не могла даже запомнить слово «магия». Всякий раз, когда ее слуха достигало что-то связанное с магией, ее сознание, искра, самая суть ее души просто уносилась далеко-далеко. А Сян даже не знала, задерживаются ли полученные знания где-то в голове у Луны, или улетучиваются прочь.
– Что же мы будем делать, когда ей исполнится тринадцать? – спросил Глерк. – Как ее тогда учить?
«Ты ведь к тому времени уже умрешь, – подумал про себя кошмар. – Ее магия сломает замки, а твоя иссякнет, а тебе, дорогая моя Сян, уже пятьсот лет, и без магии жизнь твою питать будет нечему». Трещина на сердце у него стала шире.
– Может быть, она не вырастет, – в отчаянии сказала Сян. – Может быть, она навсегда останется такой, и нам не придется прощаться. Может быть, я ошиблась, когда составляла заклинание, и ее магия никогда не найдет выхода. Да что там – может быть, у нее и вовсе не было магии.
– Ты же знаешь, что это не так, – сказал Глерк.
– А вдруг так? – возразила Сян. – Тебе откуда знать? – Она помолчала. – Иначе все получится так печально, что я и думать об этом не хочу.
– Сян… – начал Глерк.
– Печалиться опасно, – отрезала Сян и, резко развернувшись, удалилась.
Эти разговоры повторялись снова и снова, но ни к какому решению они не пришли. В конце концов Сян просто отказалась говорить на эту тему.
«У девочки нет магии и никогда не было», – говорила себе Сян. И чем чаще она твердила себе, что это могло бы быть правдой, тем сильнее верила в то, что это и есть правда. И что, даже если Луна когда-то и имела магию, ее волшебные силы надежно перекрыты и не доставят никаких хлопот. Они запечатаны и, наверное, навсегда. А Луна теперь самая обычная девочка. «Обычная девочка», – снова и снова повторяла про себя Сян. Она сказала эти слова столько раз, что они просто не могли не быть правдой. Именно так она отвечала жителям Вольных городов, когда бывала у них с визитом. «Обычная девочка», – говорила Сян. И еще говорила, что у Луны аллергия на магию. «Крапивница, – говорила Сян. – Судороги. Глаза начинают слезиться. Желудок расстраивается». Она просила, чтобы магию при девочке даже не упоминали.