Он сглотнул. Голос его стал совсем слабым.
– Нам обоим это решение далось непросто. Я вижу, что мальчик вам небезразличен. Ваша печаль… – Ее голос надломился, язык сестры мелькнул между губ и снова исчез во рту. Она закрыла глаза, щеки ее порозовели. Словно она только что попробовала самое вкусное в мире лакомство. – Ваша печаль вполне понятна. Но мы не можем поступить иначе. Мальчик не должен вернуться. И гибель его должна быть такой, чтобы все поняли: его убила ведьма.
Глава Совета старейшин тяжело откинулся на спинку вышитого дивана и обвел взглядом кабинет Старшей сестры. Лицо у него было бледное и осунувшееся. Он поднял глаза к потолку. Даже из своего укрытия безумица видела, что на глаза у него навернулись слезы.
– Кто? – спросил он хрипло. – Кто это сделает?
– А вам не все равно? – спросила сестра.
– Мне – нет.
Сестра Игнация встала, бесшумно подошла к окну, выглянула наружу. Долгое мгновение молчания. Наконец она заговорила:
– Все наши сестры, конечно, хорошо обучены и выполнят любой приказ, но… Они, как бы это сказать, не привыкли излишне поддаваться чувствам. И все же… Из всех мальчиков, прислуживавших в Башне, Антейна они особенно любили. Будь это не он, а кто-нибудь другой, я послала бы любую из сестер, и дело было бы сделано. Но раз так, – она вздохнула, повернулась к старейшине и посмотрела ему в лицо, – раз так, я сделаю это сама.
Герланд сморгнул слезы и впился взглядом в сестру.
– Вы?
– Я. И можете быть уверены: я все сделаю быстро. Он не почувствует боли. Не узнает, что я иду за ним. И даже не поймет, чем был нанесен удар.
Глава 27, в которой Луна узнает больше, чем ей хотелось бы
Каменные стены были ужасно старые и ужасно сырые. Луну била дрожь. Девочка растопыривала пальцы и сжимала кулаки, снова и снова, заставляя кровь быстрей бежать по жилам. Кончики пальцев были как ледышки. Ей казалось, что она никогда не согреется.
У ее ног кружился бумажный вихрь. Скользили вдоль крошащихся стен тетради. Выведенные чернилами слова спрыгивали со страниц и ползали по полу, будто сороконожки, а потом, ни на мгновение не умолкая, возвращались на свое место. Каждой книге, каждой бумажке хотелось что-то рассказать. Они бормотали и рокотали; они перебивали друг друга; они перекрикивали одна другую.
– Тихо! – закричала Луна, зажав уши.
– Извини, – прошелестела бумага. Листы рассыпались по комнате и снова собирались вместе, кружились огромными вихрями, затапливали комнату волнами.
– Давайте по очереди, – велела Луна.
– Кар-р, – согласился ворон. Это означало: «И без глупостей».