– Я не чувствую никакого запаха, мадам, – ответил глава Совета старейшин. – Здесь пахнет чаем и булочками. И конечно же, вашими восхитительными духами.
– Не льстите мне, юноша, – отрезала сестра, хотя глава Совета старейшин был много старше ее. Или, по крайней мере, выглядел.
Но, бросив взгляд на сестру Игнацию, безумица вдруг поняла, что за все эти годы Старшая сестра совершенно не постарела.
Ее гость откашлялся.
– И это, дорогая моя госпожа, подводит нас к причине моего визита. Я сделал все, как вы просили, узнал все, что мог, и велел остальным старейшинам сделать то же самое. Я приложил все усилия, чтобы отговорить мальчишку, но ничего не вышло. Антейн по-прежнему намерен выйти на бой с ведьмой.
– Но он хотя бы последовал вашему совету? Он держит свои планы в тайне?
В голосе Старшей сестры безумице послышалась странная нотка – нотка печали. О, печаль она распознала бы где угодно.
– Увы, нет. Все уже знают. Не представляю, кто им рассказал – сам Антейн или его сумасбродная жена. Он убежден, что добьется своего, и она тоже, кажется, в это верит. И все остальные тоже поверили. Они… надеются.
Последнее слово он выплюнул, будто горькую пилюлю. Его передернуло.
Сестра вздохнула. Она встала и принялась расхаживать туда-сюда.
– Вы в самом деле не чувствуете запаха? – Глава Совета пожал плечами, и сестра покачала головой. – Что ж, не важно. Скорее всего, он погибнет в лесу. Он никогда не бывал в тех краях. Он ничего не умеет. Не знает, куда идти. Его гибель позволит избежать целого ряда вопросов – и очень неприятных. Меня беспокоит другое. Он ведь может и вернуться.
Безумица высунулась из спасительной тени так далеко, как только осмеливалась. Движения сестры становились все более резкими и беспорядочными. Глаза набухли слезами и поблескивали.
– Это слишком рискованно. – Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Кроме того, тогда нам могут задать один неприятный вопрос. Если он вернется с пустыми руками, это еще ничего не значит. В лес вместо него пойдет какой-нибудь твердолобый горожанин. Если же и он ничего не найдет, то после него пойдет кто-то еще. Все они ничего не найдут, но это «ничего» обретет силу истины. И тогда могут пойти слухи.
Безумица заметила, что лицо у сестры Игнации стало белое. Белое и костлявое. Как будто Старшая сестра медленно иссыхала от голода.
Одно долгое мгновение старейшина молчал. Потом откашлялся:
– Дорогая моя госпожа, я полагаю, что… – Он осекся и снова замолк. Но продолжил: – Полагаю, что одна из ваших сестер могла бы… Вы меня поняли. По возможности.