Оружие воина – часть его жизни. Когда учат владеть мечом, говорят, что он – продолжение руки. Я не согласен с этим. Меч – продолжение души. С каждым ударом, с каждой каплей крови она будет запятнана все сильнее. Распоряжайся своим оружием с осторожностью.
ГРЕГОР ХРАБРЫЙ, ПАЛАДИН
– Не теперь, – услышал я голос.
Высокая мрачная фигура скрылась за деревьями.
Ночное небо было ясным и звездным. Я шел по узкой дороге мимо пшеничного поля. Колосья напоминали волны. Легкий освежающий ветер играл с зелеными кронами, те приветливо шелестели. Все вокруг преобразилось. Не было больше выжженного пустыря, в воздухе чувствовался запах диких цветов. Вдалеке я слышал редкий лай собак, видел огни деревни, таверну на холме, а за ней – величественные горы, укутанные туманом.
За моей спиной что-то загрохотало. Я повернулся – по ухабам лениво переваливалась накрытая тканью повозка. Я помахал рукой, надеясь, что меня подвезут.
Возницей оказался толстяк, укутанный в дорожный плащ. На безволосой голове – повязка. Одежда потрепанная, но вид надменный. При моем приближении он вдруг встрепенулся и выхватил палку, едва не ткнув при этом меня в грудь. Усталая лошадь опасливо зафыркала.
– Ох, мертвец! – воскликнул он. – Уйди прочь!
Попытавшись ударить меня вновь, толстяк чуть не упал с повозки. С громкой бранью он бросил поводья и спрыгнул на землю. Держа посох, словно меч, возница приготовился к бою. Подобное поведение показалось мне безумным. Отступить не получилось: сделав быстрый выпад, толстяк ударил меня по ноге, и я едва не потерял равновесие. Разозлившись, я потянулся к ножнам, но на поясе их не было. Недоумевая, я завел руку за спину и ощутил рукоять меча. Выставив клинок перед собой, я заметил, что на лезвии теснятся невнятные письмена. «Откуда он у меня?» – подумал я. Времени вспоминать не было.
Толстяк махнул рукой, заманивая меня в бой. Я сделал выпад, но противник ловко увернулся. Не успей он отойти – лежал бы в пыли, медленно истекая кровью. Но толстяк успел и теперь нахально ухмылялся, умело размахивая палкой. Молниеносным взмахом я рассек его оружие надвое. На лице возницы отразилось неподдельное удивление, но он тут же ухватил по обломку в каждую руку – и вновь обрел надменный вид. Словно вихрь, он налетел на меня, то и дело нанося удары, один из которых пришелся мне прямо в грудь. Вскоре я начал уставать. Все это время я ждал, что противник выдохнется, но на лбу толстяка лишь выступила испарина. Предприняв очередную попытку остановить шквал ударов, я с яростью выкрикнул: