Заодно мы планировали начать лоббировать упразднение дивидендов: акционерам выплачивалось около четверти миллионов долларов в год, а компании эти средства пригодились бы для вложения в инновации. Насколько я мог судить, дивиденды служили компенсацией, чтобы Артура Сульцбергера и Дэна Голдена не убили на семейных встречах, так как они получали от трех до пяти миллионов в год, понемногу разоряя дедовскую компанию, в частности обедами с генсеком ООН Бутросом Бутрос-Гали. Однако остальные родственники тоже хотели свою долю.
Harbinger Capital, компания Фила, и Firebrand Partners (так я назвал свою) приобрели акции Times Company на 600 млн долларов, или около 18 процентов акций. Так мы стали крупнейшим акционером. Мы потребовали четыре места в совете директоров и надеялись убедить других акционеров выдвинуть в совет больше «реформаторов». Мы хотели, чтобы компания продала неосновные активы и сосредоточилась на цифровом сегменте. Компания Фила стала силой (капиталом), а моя – мозгом операции (возглавить борьбу за голоса акционеров, вступить в совет директоров, влиять на решения о распределении капитала и стратегию компании, открыть доступ к новой ценности и прочее).
Наш план, как и следовало ожидать, встретил отпор. На первой же встрече с руководством, едва мы изложили свои соображения, Артур Сульцбергер высокомерно изрек: «Обо всем этом мы уже думали!» Тем не менее мы по-прежнему были уверены, что руководству газеты нужна наша помощь. За стенами здания Times на 41-й улице (небоскреб по проекту Ренцо Пиано) царит кромешный ад. Думаю, я недооценил влюбленность медиа в самих себя. Меньше чем через двадцать четыре часа после того, как мы объявили о своей стратегии, папарацци подстерегали меня у дверей аудитории в Нью-Йоркском университете.
Пресса с удовольствием взялась за издателя и председателя совета директоров Times Артура Сульцбергера. Один журналист Reuters, который работал над материалом о семье Сульцбергеров, позвонив мне на сотовый в одиннадцать вечера, пожаловался, что его завтра уволят, если я не расскажу ему хоть что-нибудь для сюжета о нашем сражении с Times. Он составил по всем материалам, какие нашел, подробное родословное древо: двоюродные, троюродные братья и сестры. Откровенно говоря, чересчур подробное. Стало ясно, что мировые СМИ сами не знают, как относиться к их же владельцам.
Мы с Артуром Сульцбергером сразу же невзлюбили друг друга, поскольку совершенно по-разному смотрели на мир. Я всю жизнь стремился стать востребованным и боялся, что этого никогда не случится; Артур же, думаю, больше всего боялся утратить востребованность. Оговорюсь, он по-прежнему оставался СЕО. Формально он уступил должность Дженет Робинсон, но только чтобы не заниматься грязной директорской работой: увольнениями, финансовыми отчетами и тому подобным. Однако он принимал все ключевые решения и получал зарплату СЕО.