Погода стояла такая чудесная, подниматься пешком было так приятно, что я даже забыл об инциденте и перестал сердиться. В двенадцать я вошел в свой кабинет, Эва сказала, что приходило всего двое пациентов, один просил градусник, но температуры у него не оказалось, у другого разболелась лодыжка, и он зайдет попозже.
— Почему вы не остались внизу? — спросила она. — Неужто вы такой добросовестный?
Не считая первой четверти часа нашего знакомства, это был второй случай, когда она заговорила со мной неофициально. Первый раз я отверг ее, не предложив своих услуг в качестве тренера по лыжам. Сейчас тоже не следовало бы реагировать на ее обращение ко мне, но я устал, и мне показалось удобнее быть любезным. Я улыбнулся ей.
— Как видите, не такой уж я добросовестный — явился на прием прямо в лыжных башмаках, но они слишком сильно стучат, разрешите мне удалиться на пятнадцать минут, чтобы принять душ и переодеться.
— Разрешаю, — мило произнесла она. — А что сказать тому человеку, у которого болит нога? Ему подождать или лучше прийти попозже?
— Это уж сами решайте.
Не прошло и четверти часа, как я вернулся, никто меня не спрашивал. Эва приняла меня так, словно у нас уже появилась общая тайна.
— Вы позволите одно замечание? — спросила она немного погодя.
Я поглядел на нее с любопытством и ничего не ответил. Любопытство относилось не к замечанию — я и так знал, что оно касается меня и что это будет первым шагом Эвы в поисках личного контакта, за которым последует второй, потом третий, и в одно прекрасное утро она станет натягивать чулки, сидя на моей постели, — я смотрел с любопытством, желая понять, не будет ли унизительным для меня, если завтра или на будущей неделе, когда мне естественно потребуется женщина, я возьму ту, что под рукой, работает со мной рядом, собственно говоря, является моей подчиненной. Окажется ли это интересным?
Я раздумывал над этим, пока она высказывала свое замечание. Разумеется, она сказала, что мысленно просила у меня прощения за то, что до сих пор думала, будто я из чистого франтовства переодеваюсь перед приемом больных, тогда как все остальные здесь, в горах, остаются в обычной одежде, но теперь, когда я поднялся на Гайю пешком, не дожидаясь автобуса, словом, теперь она понимает, как неверно судила обо мне, и видит, что я отношусь к своему врачебному призванию гораздо серьезнее, чем можно было подумать.
Да, надо сказать, ее замечание я нашел весьма разочаровывающим и глупым и задумался, как бы ответить ей в том же духе, обманув ее надежды, и искал слова, которые бесповоротно положили бы конец нашему интимному дуэту, но времени высказать их у меня не осталось, так как в дверь постучали, и вошла та самая женщина, которая вела машину и бросила меня на полдороге.