Двадцатого декабря стояла чудесная солнечная погода, утром я спустился на лыжах к Матрахазе, позабыв обо всем, загорал там на южном склоне холма и опоздал на десятичасовой автобус. Подниматься в гору пешком у меня не было ни малейшей охоты, к тому же это займет добрых два часа. Я позвонил по телефону, Эва успокоила меня, сказав, что назначит всем прийти после обеда. Я собрался было вернуться на старое место, позагорать там еще немного, пообедать в туристском домике, а потом вернуться на Гайю дневным автобусом, когда заметил вдруг идущую навстречу машину. На всякий случай я поднял руку: не на Гайю ли они направляются?
Оказалось, что именно туда, да и место у них есть.
Место мне не было нужно, все равно лыжи девать некуда. Я спросил, не разрешат ли они мне привязать к машине веревку, чтобы, держась за нее, ехать на лыжах за ними.
В машине сидели мужчина и женщина, на заднем сиденье лежали свертки, элегантные чемоданы, женщина была красива и изящна, у мужчины было симпатичное лицо. Оба смеялись.
— А можно ли? Ведь это, кажется, не разрешается.
— Ну, разумеется! Вопрос лишь в том, захотите ли вы сделать человеку добро.
Они захотели, я привязал сзади веревку, и мы тронулись. Сперва меня смешило, что они не осмеливались ехать быстро. Через заднее стекло я видел, как мужчина то и дело поглядывал назад — цел ли я. Особенно тревожился он на спусках, боялся, видно, что я налечу своими лыжами на их машину, а на одном отлогом повороте, когда навстречу нам шел грузовик, женщина затормозила и остановилась. Она отворила дверцу и выглянула.
— С вами ничего не случилось?
— Не волнуйтесь, все в порядке.
— Но тут, на склоне…
— Да ведь я на лыжах… только на склонах лыжи и повинуются человеку.
Она закурила сигарету, вышла из машины. Некоторое время смотрела прямо перед собой. Муж ее тоже вышел.
— Не сердитесь, — сказала женщина, — дальше я вас не повезу.
Я так разозлился, что сразу не смог даже ответить, Даже не понял — почему.
— Нет, я просто не в состоянии, — сказала она. — Всю дорогу, не отрываясь, смотрела в зеркало, а когда появился этот грузовик… Нет, не могу! У меня и сейчас руки дрожат.
— Как угодно, — сказал я и пошел отвязывать веревку.
— Вы не сердитесь…
Я не ответил. Подошел ее муж, начал объясняться. Право, он очень сожалеет, но я даже представить себе не могу, как смущает водителя сознание того, что… и оба они не настолько опытны, чтобы по заснеженной, скользкой, извилистой горной дороге…
— Ничего страшного, — сказал я и двинулся в путь. Вероятно, мы проехали полпути, теперь мне требовалось немногим более часа, чтобы добраться до места. Даже меньше, если срезать ближайший поворот и выбраться на туристскую тропу. А там я сниму лыжи и за полчаса поднимусь наверх.