— Это хорошо, — рассмеялся мой маленький приятель и потрепал Эржи по руке. Так ласкают собаку.
Я не мог выговорить ни слова, все кипело во мне от гнева. И они это терпят? Или только я такой бешеный, а это не более чем любезность? Но как смеет любезничать с моей женщиной этот маленький, коротенький человек… даже если они старые знакомые?
В этот момент Эржи взглянула на меня. Вероятно, она что-то поняла по моему лицу, потому что веки у нее дрогнули, взгляд, перед тем веселый и ласкающий, вдруг стал тревожным. Она обратилась к Мольнару.
— Это превышение власти, — сказала она деланно легким, фальшивым тоном, и сразу стало ясно, что она собирается что-то обнародовать. — Вы министр машиностроения, дорогой товарищ Мольнар, а вмешиваетесь в дела здравоохранения.
И посмотрела на меня.
Вот как. Значит, Мольнар, маленький Мольнар, министр? И Эржи хотела предостеречь меня, чтобы я ему не нагрубил? И, значит, поэтому Печи сразу превратился в лакействующего первого ученика?
— Так вы министр? — спросил я Мольнара.
— Это в вас и симпатично… — ответил он моими же словами, — что вам и в голову не пришло спросить.
— Что ж, в этом нет ничего зазорного, — пожал я плечами. — Кому-то ведь надо быть министром.
Мольнар весело рассмеялся и очень непринужденно положил конец этой теме, заговорив о способах приготовления жаркого из телятины. А потом объяснил, чего недостает кушанью, лежавшему на наших тарелках. Я слушал его и жалел, что утром познакомился с ним. Черт его принес к нашему столу! Здесь теперь больше не прозвучит ни единого откровенного слова; если я поведу себя с Мольнаром так, как до сих пор, это будет вызовом, держаться же вежливо, на почтительном расстоянии, значит отречься от проведенного вместе приятного утра. К тому же Печи определенно в подчинении у министра и просто неспособен вести себя иначе, чем с привычной вежливостью пай-мальчика, а уж направлять беседу в любом случае будет Мольнар.
Если, правда, я ему это позволю…
Я задумчиво ковырял жаркое. Какое все-таки несносное место такой вот дом отдыха: вечно кто-то стоит на моем пути. Вчера к супружеской паре прилипла Кати, с сегодняшнего дня на них насядет Мольнар. Если муж через три дня уедет, а жена останется здесь, разве осмелится она оторваться от министра, чтобы побыть со мной хотя бы полчасика?
А между тем Мольнар рассуждал об охоте. Уж не помню почему, но мне пришлось это очень кстати. В охоте я мало разбираюсь — последний раз в детстве подстрелил сороку из духового ружья, — но все же отличить одного зверя (или птицу) от другого смогу.