— Разве у тебя нет сейчас приема? — спросила Кати.
— А я его здесь веду.
По сравнению со мной эти парни и девушки были безнадежно молоды. Они громко радовались жизни и, вероятно, делали это целыми днями. Мне нечего было сказать им. А уж что скажут они, меня и вовсе не интересовало. Занимало меня лишь одно: вернется за мной Эржи или не вернется?
И во время всего разговора с ними мне хотелось, чтобы она вернулась, я желал этого каждой своей клеточкой; лишь позднее сообразил: нехорошо, если она вернется. Ведь мое непонятное и необъяснимое пребывание здесь в одном пиджаке, без пальто, уже и так растревожило их воображение, они почуяли, что за этим что-то скрывается, а появление Эржи разом открыло бы все тайны.
Лучше пусть не возвращается, логично пожелал я. Пусть лучше вернется, заклинал я, мысленно махнув на все рукой. Что мне до всех них? И какое имеет значение, подумают они что-то или не подумают? Мне до них нет никакого дела.
Кати, сидя рядом со мной, тихонько расспрашивала:
— Все же, как ты сюда попал?
— Рассердился на тебя.
— За что?
— Я хотел провести вечер с тобой вдвоем, а не в компании.
— Но ты не ответил, почему ты здесь. Где твое пальто?
— Не приставай! Нет у меня пальто.
— Ты ухаживаешь за женой Печи?
— Глупости!
— Вовсе не глупости. Скажи, если это правда. Правда?
Я не ответил.
— Я еще вчера вечером поняла. Ты гадко вел себя со мной. Я пришла на танцы так, как ты просил… А ты даже не заметил.
— Заметил.
— Нет, не заметил. Она приедет за тобой?
Я поднял брови, желая положить конец ее расспросам, но это оказалось излишним, потому что в дверях появилась Эржи, взлохмаченная, словно подросток, в распахнутой шубке, с засунутыми в карманы руками. Она приблизилась к нам, остановилась возле стола:
— Говорят, будет вьюга?
Что-то заставило меня встать. Я не мог продолжать сидеть, ведь она пришла сюда. Вернулась за мной.
Я счел это в порядке вещей.
— Будет вьюга? Кто вам сказал? Садитесь.
Она села.
— Я бросила вас здесь, — произнесла она, не смущаясь, не обращая внимания на сидевших за столом людей. — Мне и в голову не пришло, что у вас могут быть дела. Я вернулась, едемте.
Она подождала, покуда я подозвал официанта, расплатился и вышел с ней на холод и ветер.
Машина стояла на дороге, ветер завывал, мелкая снежная пыль колола лицо; лес, правда, немного защищал от ветра, но глаза открыть все равно было невозможно.
Мы подошли к машине.
С нами шел кондуктор автобуса, он придержал Эржи за локоть.
— Не надо сейчас ехать.
— Почему?
— Все равно домой не попадете. Два поворота дороги замело снегом.