Второй момент связан с его профессионализмом контрразведчика, когда он предупреждает нашего сотрудника, чтобы возвращение брата и помощь матери и родственникам должны быть совершены с особым тщанием и с соблюдением мер конспирации, дабы не подставить его и родственников перед возможностью расшифровки. Не будем забывать и то обстоятельство, что у агента «Жук» на Украине проживали мать и брат и он ими дорожил, а значит, «играть» с советской разведкой не планировал, потому что двурушничества ОГПУ — НКВД в игры с родственниками играть не собиралась…
Вопрос восстановления «Жука» во 2-м Отделе стал приобретать всё большую актуальность для ИНО ОГПУ. Однако никто не хотел реально оценить шансы «Жука» на этот оперативный каприз Центра хотя бы чисто с кадровых позиций. На какую должность он мог вернуться?! Вместо него уже работал А. Шевченко. Уступать свое место «блудному сыну», который ушёл, «хлопнув дверью»?! Но и это не так важно, как то, что каждая кандидатура во 2-й Отдел проходила согласование и утверждение в «Двуйке». А поляки ни за что бы не пропустили «Жука». Они его не для того уволили. И последующие события показали тщетность попыток ОГПУ внедрить В. Недайкашу в «логово» петлюровской разведки. И всё же требования Центра к «Жуку» становились всё более настойчивыми и с воронёным «металлом в голосе». Его вынудили вступить в переписку и отправить письма А. Левицкому и В. Змиенко в надежде получить приглашение и визу.
Навязчивая идея о внедрении В. Недайкаши во 2-й Отдел со временем стала приобретать маниакальный характер. Не разобравшись в самом агенте, его психологии, мотивах сотрудничества, планах на жизнь и дальнейшее жизнеустройство, наши чекисты требовали только одно — приехать в Варшаву и восстановиться в «петлюровской» разведке! Рисковать своей жизнью ради 2500 долларов?! Трудно понять и самих Панаса, «Петра», Кондрата (он принял «Жука» на связь в июне 1934 года взамен отбывшего в СССР Панаса). Чем они руководствовались?! Указаниями Центра?! Но этого явно недостаточно, чтобы проводить подобного рода сложные оперативные операции по внедрению своего агента во вражеский стан.
Однако Центр был далеко и оценить ситуацию с «Жуком» во Франции был не в состоянии. Потому и оставалось одно «руководящее» средство — отсутствие ума заменить на повышенную требовательность. Сотрудники нашей посольской резидентуры, возможно с приходом Кондрата, стали проявлять более трезвый подход в замыслах Центра по внедрению «Жука» и иногда высказывать своё мнение: «…Если даже по каким-либо причинам поездка Жука в Варшаву себя не оправдает, то полагаем, что его, освободив от фермы, можно будет использовать здесь, в Париже.