– Что же стало причиной удара? – сочувственно расспрашивал канцлер ван Хорн. – Яд либо противоестественное фейское колдовство? Кто повинен в этом?
– Ни яд, ни проклятие, мой дорогой зять, – ван Харт говорил свистящим старческим шепотом, чтоб собеседнику приходилось напрягать слух. – Время… В моем плачевном состоянии повинно время… Хотя мне грех на него жаловаться. Спящий дал мне сил ровно настолько, чтоб мой сын…
Старик кашлянул, но пауза не стала от этого звука менее тяжелой.
«Ты же помнишь, чей раньше это был сын? – говорила она. – Я лишил тебя единственного наследника, дуралей, я забрал его себе. А сейчас я еще немножко проверну кинжал в твоей незаживающей ране».
– …чтоб мой сын смог заменить меня в делах государственных. Успехи Гэбриела столь велики…
– Несомненно. – Ван Хорн откинулся в кресле. – Особенного успеха он достигнет, заключив наконец династический брак с ван Солами, крошка Дидиан наденет на его голову княжескую корону Дювали.
– За этим дело не станет…
Ван Диормод в этот момент подумал, что на месте ее величества всячески этому браку противился бы.
– Наша драгоценная Аврора вашу уверенность разделяет? – быстро спросил ван Хорн, будто услышав мысли молодого человека.
– А что думают по этому поводу при доманском дворе? – Адэр ответил на удар молниеносно. – И, к слову, любезный зять, вы так и не поведали мне о причинах вашего неожиданного, но бесконечно радостного для нас возвращения.
– Домания наблюдает за нашими делами с неослабевающим вниманием, – ван Хорн покачал головой. – Некоторые вещи лучше видны из отдаления. А что же касается вашего второго вопроса…
Канцлер ван Хорн неловко встал и опустился на одно колено:
– Я тоже не молодею, Адэр, не хочу отойти в чертоги Спящего, не испросив твоего прощения.
Секретарь удивился, но, кажется, не он один.
– За что? – В голосе ван Харта, кроме непритворного удивления, появилась непритворная же сила. – За что я должен тебя прощать?
– За то, что я был недостаточно хорошим мужем для твоей сестры, за то, что желал освободиться от брака с ней, не ответив в полной мере на ее чувство, за то, что был настолько глуп, что верил в то, что мне это удалось!
По лицу лорд-канцлера текли слезы. Это зрелище настолько шокировало ван Диормода, что будь он не мужчиной и не дворянином, он вполне мог бы и лишиться чувств в этот момент.
– Принеси-ка нам вина, дорогой, – велел секретарю ван Харт после паузы. – И вели стражникам отойти от двери туаза на четыре.
Пока молодой человек исполнял поручение, беседа продолжалась. И хотя он очень торопился сделать все как можно быстрее, что-то из нее он упустил.