Когда он вернулся с подносом, ван Хорн уже сидел в своем кресле и говорил негромко, но быстро:
– Креспен, капитан моей стражи. Ты вполне мог его не запомнить, но долгие годы этот господин был мне самым близким слугой, практически наперсником.
– Ты велел ему избавиться от Эленор?
– Нет, клянусь! – Ван Хорн набожно сложил руки перед грудью. – Он был послан на разведку. Я собирался тогда просить развода, и Креспену было поручено собрать как можно больше информации, с которой можно было бы торговаться.
– Порочной?
– Другая мне была не нужна. Эленор с малышом Гэбриелом тогда жили в этой деревеньке… До меня доходили слухи, что она якшается с феями. Уличить супругу в противоестественном колдовстве – это все, на что я рассчитывал. Но нападение разбойников на деревню…
– Я покарал убийц.
Ван Хорн схватил со стола бокал и жадно из него отпил.
– А ты не удивился, что я не принял в этом участия? Не примчался на пепелище, чтоб собственноручно обезглавить виновных?
– Я списал это на твое равнодушие.
– Или на чувство вины? Ах брось, Адэр, я знаю, что ты подозревал меня. Я сам себя подозревал. Креспен вернулся из Дювали и сообщил мне, что дело сделано. Что он предвосхитил мою просьбу и что теперь я свободен.
– И ты…
– А я… – Он протянул секретарю пустой бокал, который тот молча наполнил. – Я, старый дурак, десятилетия носил в себе эту постыдную горькую тайну. Клянусь, первым моим порывом было убить мерзавца. Но ведь грех не на том, кто исполнил, грех на том, кто повелел. Я принял этот грех. И даже то, что я не смог больше иметь детей, воспринимал как искупление.
– Это как раз зря, – ван Харт пожевал губами. – От радостей отцовства тебя надежно оградила Эленор. Она, знаешь ли, не зря якшалась с феями…
Канцлеры синхронно покачали головами.
– Я прощаю ей это, – сказал наконец ван Хорн.
– Так что же изменилось сейчас?
– Креспен мне признался… – Опальный канцлер криво улыбнулся, став очень похожим на своего потерянного наследника Гэбриела. – Мы напились как-то вдвоем. В Домании, знаешь ли, скука смертная, и если бы не прекрасное доманское вино, она была бы совсем нестерпимой… Он был пьян просто в стельку и стал лепетать о своем безграничном уважении, даже о любви, которую испытывает ко мне. Любви высокой, сыновней… О том, как страдал всю жизнь мои небрежением… Я подумывал уже проломить его тупую башку, но тут он пустился в воспоминания о том, как смотрел на Эленор, когда ее, когда она… Просто сидел в кустах и смотрел, как убивают его леди…
Ван Хорн шмыгнул носом абсолютно не аристократично.
– И тут ты его убил?