– Отчего же?
– Ну, хотя бы… – я повернулась к нему покалеченной щекой, – какой даме приятно напоминание об уродстве?
– Сколько времени прошло там, в другом мире?
Он смотрел на шрам с нескрываемым отвращением.
– Меньше недели.
– Рубец гораздо старше.
– Поверю тебе на слово. – Я цедила свое вино и с удивлением заметила, что порядком захмелела. – Твоя подруга Ригель-Моник проделала в моей щеке дыру, знаешь, такую, сквозь которую можно было рассмотреть зубы… Кстати, раз уж наша беседа приняла такой интимный характер, позволь спросить. Когда ты с ней спал, не замечал за ней склонности к кромсанию и разрезанию человеческой плоти?
– Ни в коей мере, – спокойно ответил ван Харт. – Когда с кем-то спишь, замечаешь другие вещи. Кто тебя излечил?
– Подгорные цверги, к которым меня оттащил Караколь.
– Это имя фахана?
– Не притворяйся. Имя ты знаешь, Патрик слышал его в подземелье ардерского замка.
Он хмыкнул, как мне показалось, одобрительно.
– Чем ты отплатила фахану за спасение?
– Глупый вопрос. Что я могла ему дать?
– Тогда зачем ему стараться ради глупой девчонки? Или, может, ты что-то ему пообещала? Обещать – не значит дать…
– Болван! – Я грохнула по столу донышком бокала. – Нельзя ничего обещать феям! Цвергам я отдала свои волосы. О, ты себе даже не представляешь, какие локоны у меня отросли!
– За две недели?
– За два дня! Подгорные цверги – великие колдуны. Они уложили меня в волшебную остову, которая срастила все переломанные кости! А волосы! Я могла в них закутаться, как в плащ, и…
– Сейчас он спросит тебя, почему волшебная остова, излечив все раны, оставила тебе шрам, – скучающе сказал Болтун. – И вообще, Бастинда, что-то ты слишком горячишься.
Я глубоко вдохнула, наполнила из бутыли свой бокал и продолжила уже спокойнее:
– Конечно, Караколь помогал мне вовсе не из человеколюбия. Он – раб этой безумной коровы Ригель. Нет, – я подняла ладонь успокаивающим жестом, – она вовсе не растолстела до безобразия, так, распустилась слегка. Просто «корова» – немножко похоже на «королеву», а королевой я ее называть не могу…
– Ты лежала в хрустальном саркофаге?
– Почему в хрустальном? Ты слышал о таких случаях?
– Это старинная дювалийская сказка, – улыбнулся ван Харт и стал немножко походить на человека, видимо, воспоминания о детстве доставляли ему удовольствие. – Принцесса, отравленная злой мачехой в борьбе за престол, погружается в бесконечный сон, из которого ее пробуждает поцелуй прекрасного принца.
– Жаль, что с прекрасными принцами у меня не сложилось. Знаю двух, и оба… Один из них – ты, а другой – крысиный принц Караколь.