— Да нет. — Михайлов попытался удержать возле себя продавщицу. — Я из милиции, — протянул он ей свое удостоверение. — Ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов. Вы хорошо знали Еремеева, Петра Ивановича? Он, кажется, у вас работал?
— Работал. Но он же умер. От инфаркта. Разве не так?
— Так, так, — подтвердил официальную версию Михайлов. — А скажите, говорят, он хорошим работником был, но я смотрю, у вас тут и торговли-то почти нет, да и людей не видно, наверняка, заглядывают одни праздные зеваки.
— А как вы думаете, кто будет в наше время покупать такое старье?
— Значит, отдел выручки почти не дает?
Продавщица глянула на Михайлова подозрительно:
— Вы меня допрашиваете?
— Нет, просто хочу кое-что уточнить.
— Тогда вам надо обратиться к заведующей. Она у себя, и по этой части она вам больше сможет рассказать.
— Спасибо, — улыбнулся снова продавщице Михайлов и показал пальцем на выход: — Это в другом крыле?
— Да, да, пройдите туда, там вам покажут.
Михайлов вышел. Значит, отдел на ладан дышит, почему тогда в одном из протоколов, насколько он помнит, кто-то сказал, что Еремеев, работая на антиквариате, имел неплохую копейку. Это было сказано из зависти?
— Скажите, — спросил он у ближайшей стойки одну из продавщиц, — где у вас кабинет заведующей?
— Пройдите в эту дверь и направо по коридору. Там увидите.
Михайлов поблагодарил девушку за помощь и прошел в подсобные помещения. У заведующей он представился, присел на предложенный ему стул и сразу показал ей калейдоскоп.
— Лидия Ивановна, вспомните, пожалуйста, к вам эта вещица не поступала никогда?
Заведующая поднесла калейдоскоп поближе к глазам, повертела его, как и предыдущая, с любопытством, потом вернула Михайлову.
— Нет, не помню, чтобы у нас он продавался.
— А у вас можно узнать, насколько стара эта игрушка?
Заведующая отрицательно качнула грушевидной, оканчивающейся копной шатеновых волос головой и сказала:
— Специальных оценщиков у нас нет. Мы выставляем цену самого сдатчика, но, к слову сказать, в последнее время мы перестали принимать в антикварный отдел товары — уж слишком он убыточен. Я думаю вообще закрыть его. Сейчас, видите ли не те времена, чтобы кого-то привлечь рухлядью.
— Понятно, — убрал калейдоскоп Михайлов обратно в карман куртки. — А Еремеев — он давно у вас работает?
— Да еще при старом директоре. Они, кажется, приятельствовали.
— Что вы о нем можете сказать?
— О бывшем директоре?
— Нет, о Еремееве?
— Так я уже рассказывала, у вас же должны быть мои ответы.
Михайлов неудовлетворенно опустил глаза. Как добиться от этой настороженной женщины откровения? Наверное, его никогда не бывает между представителями органов и директорами.