Михайлов покрутил в руках калейдоскоп и из праздного любопытства решил заглянуть в глазок. Он поднес к себе игрушку и глянул вовнутрь.
На матовом фоне, блестя яркими стекляшками, расположилась случайная фигура, напоминающая одну из тех снежинок, которые в детстве вырезал из бумаги сын Михайлова на Новый год. Однако не успел Михайлов даже присмотреться к узору, как всё в кругу неожиданно пришло в движение, завертелось, рассыпая мозаику, да так быстро, что в мгновение слилось в сплошное вертящееся пятно, с центра которого стало проступать просветление, по мере нарастания скорости вращения увеличиваясь всё больше и больше, пока, наконец, не расширившись на всю область круга, вовсе не заслонило бутафорские стекляшки. И сразу вслед за этим взору Михайлова предстал великолепный пейзаж с сочной растительностью, рекой, блестящей ярко в невидимых лучах, стройными осокорями вдоль ее берегов. И явно Михайлов услышал тихий шелест листвы, журчанье невидимого ручья, переклики птиц. Михайлов сразу же отдернулся от калейдоскопа и почувствовал, что взмок. Не тот ли это пейзаж, о котором писала Дубовицкая и пел Пряхин?
Вошел Скудынь. Удивленно глянул на Михайлова и деланно нахмурил брови.
— Тебя что — пустым мешком из-за угла огрели?
Михайлов не стал препираться, как обычно, только протянул ему калейдоскоп и сказал:
— Загляни.
Скудынь поднес игрушку к своему глазу и пару раз провернул её, сказав при этом:
— Забавная штучка, — а затем возвратил Михайлову.
Михайлов глазам своим не поверил.
— Ты ничего не заметил?
— Заметил? А что я должен был заметить?
— Ну, это… река… лес…
Скудынь посмотрел на Михайлова в упор:
— Ты случайно, не перегрелся, или начальник тебя снова на ковре отутюжил?
Михайлов онемел. Когда Скудынь уселся за свой стол, он поднялся и стал укладывать свой дипломат. Скудынь оторвался от бумаг:
— Уже уходишь?
— Пройдусь, что-то жарковато.
Лишь на скамейке в парке Михайлов, казалось, пришел в себя.
— Стекляшка, стекляшка, я нашла стекляшку! — прыгает возле него его маленькая сестра Аня. Ей четыре, Михайлову семь.
— Дай посмотреть, — протягивает он к ней свою руку.
— А ты возьмешь меня с собой за терновником? Ты никогда меня с собой не берешь.
— Ты еще маленькая, можешь заблудиться.
Они лежат возле пруда. Вдвоем. Ребята где-то пропали. Он бы пошел с ними, но мама строго-настрого приказала ему смотреть за Анной.
— Возьмешь? Возьмешь? — дразнит она его, вертя желтое бутылочное стекло в руке.
— Возьму, возьму. На следующей неделе, — говорит он, не убирая протянутой руки.
— Обещаешь? Обещаешь? — Она готова всё ради этой прогулки отдать.