Михайлова не покидало ощущение, что предыдущие два случая каким-то образом связаны друг с другом. Может быть, это только ощущение? На чем оно основано? Все умершие лежали с открытыми глазами, в которых застыло блаженство. Так показалось ему. У всех троих на лице была одинаково застывшая улыбка. Так, как будто они увидели одно и то же, до такого состояния взволновавшее их. Опять-таки, так казалось только Михайлову. Остальные могли только констатировать: третий случай за месяц. Какая-то неизвестная нам форма вируса? Инфекция, которая начала распространяться? Сомнительно. Однако все равно стоит проверить, чем болели в последнее время все трое, умершие таким образом. Ни пулевых отверстий, ни ножевых ран, ничего, свидетельствующего о насильственной смерти на теле жертв обнаружено не было. Не знал бы Михайлов о предыдущих случаях, может быть, не задумываясь, списал бы и эту смерть на естественную, но что-то не давало ему это сделать. Что-то неясное, тревожащее его так, будто он соприкоснулся с какой-то тайной.
К Михайлову стали один за другим подходить оперативники. Они уже опросили всех, кто оказался поблизости, осмотрели место происшествия, сфотографировали его и составили протокол осмотра. Можно было ехать домой, в горотдел, но Михайлову сообщили по рации из дежурной части, чтобы он никуда пока не уезжал, а дождался представителя прокуратуры. Михайлов пытался втолковать дежурному, что прокуратуре тут делать нечего, так как такие дела они давно спихнули на них, но дежурный не хотел его и слушать: ему, мол, передал Маралов. Делать нечего, пришлось ждать. Ребята забрались в «уазик» — там теплее, Михайлов же еще крутился вокруг скамейки с трупом, вновь и вновь перебирая в голове и сличая это и предыдущие происшествия.
Через минут пятнадцать, к вящей радости всех, появился, наконец, и представитель прокуратуры: щуплый невысокий паренек лет, наверное, двадцати пяти. Непривычно было видеть молодое поколение в рядах такой серьезной и представительной службы, но, видно, молодежь набирают и там, и там им приходится начинать все сначала, когда прислушиваясь к опытным следователям, а когда и надменно их отвергая. Сегодня этот едва оперившийся следователь прокуратуры даже почти и не слушал Михайлова. Узнав о том, что Михайлов не находит здесь следов преступления, он даже не стал смотреть на труп, а сразу же заторопился, как будто день уже заканчивался, и, бросив напоследок Михайлову короткое: «Хорошо, продолжайте», — сел в свою машину и исчез из виду так же быстро, как и появился.