Открываю внутренний шкаф и нащупываю свои документы и права, где же этот долбаный телефон?!
— Давай, когда ты выспишься, мы с тобой созвонимся. И ты спокойно мне все расскажешь. — Я практически вытягиваю белый флаг перемирия, надеясь привести ее в чувства.
— Ты же ненавидела Саванну. Испортила жизнь Эрнесто. Да и Матео тебе не нравился. Все, кого ты ненавидишь, умирают, да? — Черные глаза наливаются слезами, белки краснеют, и ее лицо морщится. Она движется на меня, как в хорошем хорроре, перекосившись, как горбун, на один бок.
— Я ко всем относилась и отношусь нормально. И никому плохого не желаю, как и тебе, — пытаюсь успокоить ее. — Саванна поедет с нами. А ты отдохни.
Плюнув на одежду и прочее барахло, я открываю двери, в спешке зацепившись за дверную ручку футболкой.
— Ты убийца. Убила мальчишку, затем раздавила Саванну, и от Эрнесто избавилась. — Я поворачиваюсь к женщине лицом, нечаянно зацепив рукой стеклянный пузырек с маслом для волос. Он разбивается на мелкие осколки, разливает вязкую жидкость, разделяя расстояние между мной и Хименой. Липкая дорожка, совсем как та, что еще недавно разливалась во мне предчувствием. Тело будто приросло к полу, все замерло на мгновение, пока внутри меня не начало зарождаться мерзкое чувство вины. Оно похоже на руки, изуродованные временем, старые и сухие, как ветки. Сжав мое сердце, удерживают его, запрещая сделать такой необходимый удар. Тупая боль, словно кто-то только что воткнул нож и совершает надрез без наркоза. Затаив дыхание, я боюсь сделать движение, не рассыпавшись.
— Что с Эрнесто? — спрашиваю ее. — Куда он делся?
— Реанимация, — выплевывает Химена. — Саванна в морге. И ты будешь в нем очень скоро. — Ее длинные ногти едва оцарапывают мою кожу, когда она с диким криком кидается на меня с разделяющего нас расстояния. Вывернувшись, я бегу по лестницам. — Катись отсюда к чертям! Забирай все свое и убирайся как можно дальше! — ее крик переходит в истерический визг. — Убирайся к чертовой матери, проклятая тварь! И остерегайся, все вернется к тебе!
Входная дверь открывается, Грант с нахмуренным лицом ловит меня у основания лестницы. Толкаю его в живот к выходу, опасаюсь за то, на что способна женщина в таком состоянии. Лавочка с расставленными фотографиями умерших все еще стоит в маленьком закутке, хватаю фотографию моих родителей и тащу за руку Гранта к машине.
— И где твои вещи? — Я буквально запихиваю его в машину, захлопнув перед его носом дверью, оббегаю ее и запрыгиваю внутрь. — Что ты творишь? Там пожар?
— Поехали быстрей, — дрожащий голос, полный страха, наполняет пространство. Пристегнувшись, я всматриваюсь в окна, на которых дергается занавеска. Жуткое выражение лица, как злобная маска неживого человека, навсегда останется в моей памяти.