Я прислоняюсь спиной к еще теплой духовке, вытирая рот тыльной стороной ладони. Вот ведь неловко вышло… Я делаю глубокий вдох, вытираю лицо бумажным полотенцем и возвращаюсь в гостиную.
Гарри встревоженно на меня смотрит.
– Мне лучше. – Я усаживаюсь обратно за стол.
– Уверена?
– Да.
– Это теперь происходит довольно часто, ведь так?
– Нет, нет. На самом деле…
– Так позволь рассказать о моем решении. – Гарри откашливается и резко выдыхает. – Я думал о том, что ты сказала…
Наверно, вид у меня озадаченный.
– Что если бы я действительно скучал по тебе, то бросил бы работу.
– О, Гарри, я была расстроена, и…
Гарри поднимает ладонь:
– Дай мне договорить! Я должен это сказать. – Ему словно не хватает воздуха. – Тот наш выходной был особенным…
– Это правда.
Он смотрит на меня с мрачной тоской.
– Так что я собираюсь взять продолжительный отпуск.
Я смотрю на него во все глаза.
– Серьезно? – Я сглатываю. – В смысле, ты уверен?
Неожиданно это заявление меня воодушевляет. Он должен по-настоящему любить меня, если готов бросить ради меня даже работу!
Гарри стискивает мою руку:
– Более чем. Когда я решил, мне стало легче на душе. Я просто хочу сделать тебя счастливой.
Он откидывается назад на стуле. И выглядит переполненным эмоциями.
– Ты и так делаешь меня счастливой, Гарри, – произношу я. – И я знаю, как много для тебя значит работа. – Мое сердце колотится. – Но ты можешь проводить со мной и меньше времени, чем предполагал, – я натянуто улыбаюсь.
Он поднимает брови:
– В смысле?
– В смысле, у меня есть кое-какие новости.
– Да? – Мягкие линии вокруг его глаз превращаются в глубокие морщинки.
– Да, – подтверждаю я. – Хорошие новости.
Я пристально наблюдаю за ним, пытаясь разглядеть его реакцию при свете свечи.
– Ошибка? – переспрашивает Гарри странным голосом.
– Да, – говорю я.
Я уже сказала это.
Эти слова прозвучали.
Все не так уж плохо.
– Они перепутали мои анализы. Можешь в это поверить? Они дали мне результаты чужого анализа крови. Они ошиблись!
Я жду, что он закричит от радости, как Изабель. Или запрыгает и обнимет меня, как Оливия. После его трогательных слов он мог бы даже разрыдаться от радости или, например, запеть. Но Гарри, вопреки моим ожиданиям, скрещивает руки на груди и откидывается назад, покачиваясь (с риском упасть, я думаю) на двух задних ножках стула.
– Ты, на хрен, прикалываешься надо мной? – спрашивает он серьезно.
– Нет, – пораженно отвечаю я. – Не прикалываюсь.
Стул ожидаемо падает, и Гарри – вместе с ним.
– Господи, Дженнифер, – произносит он, поднимаясь. – Это чертовски большая ошибка!