– Элизабет, – медленно говорю я, – это не он отец, и я очень рада, что не он. Я развелась с Энди сто лет назад. Он весь твой. Сейчас у меня нет к нему абсолютно никакого интереса. А если ты мечтала о плохом сексе с хроническим бабником, то ты выбрала правильного мужчину. Я же пошла дальше, и последнее, что мне нужно, – это выслушивать твою жалкую, параноидальную чушь.
Элизабет таращится на меня, потеряв дар речи. Мой мочевой пузырь готов уже лопнуть, но говорить ей все это так приятно.
– Я желаю тебе самого лучшего, Элизабет, однако тебе придется взглянуть фактам в лицо. Я не жажду своего бывшего, как ты его жаждала, когда он еще был моим мужем. Но мой мочевой пузырь долго не продержится, а мне не хотелось бы на тебя мочиться, как ты всегда мочилась на меня. Поэтому прошу меня извинить. Чао!
Я протискиваюсь мимо нее в кабинку, запираю дверь, нащупываю свои трусы и стягиваю их вниз. И чувствую невероятное облегчение. Потом сижу некоторое время, обхватив голову руками и прислушиваясь к движениям снаружи. «Уходи, Элизабет, – прошу я про себя. – Уходи же!»
Но за дверью тишина, и я знаю, что она все еще там. Стоит и ждет меня. Отчаянно хочет оставить последнее слово за собой.
– Просто уходи, Элизабет, – говорю я вслух. – Я все тебе сказала. Смирись с этим.
Я не собираюсь отступать, пусть даже сидеть на унитазе не слишком-то элегантно… И тут наконец раздается щелчок закрываемой двери. Она ушла. Я успокаиваюсь, выхожу из кабинки, мою руки и гляжу на себя в зеркало. И торжествующе улыбаюсь.
Я сделала это! То, что хотела сделать годами. Я сказала Элизабет в лицо больше, чем написала в письме, которое она даже не прочитала, и получила удовольствие от ее реакции. Что может быть лучше? Я подмигиваю сама себе. Хорошо сработано!
Я возвращаюсь к столику, и все смотрят на меня так, будто я отсутствовала несколько часов.
– Где тебя носило? – осведомляется Изабель. – Тебя не было целую вечность. Я уж собиралась пойти поискать тебя. Мы начали волноваться.
– Я столкнулась с Элизабет, – сообщаю я.
Оливия прижимает руки к лицу:
– О Господи! Кажется, мы видели, как она уходила. Эта женщина громко кричала, требуя свое пальто. Ушла в большой спешке, какая-то бедная дама ее еще догоняла.
– Похоже на Элизабет, – замечаю я. – Ну и славно. Кажется, я вызвала у нее досаду.
– Что случилось? – спрашивает Оливия.
Я дую на сжатый кулак, словно после хорошего удара.
– Ну, вы бы все мной гордились. Я была храброй и смелой и сказала именно то, что думаю о ней.
– Вот ты жжешь! – восхищается Пэтти.
– Она была так груба, что вполне это заслужила. Я заставила ее умолкнуть.