2
Мурка проснулась в оранжевом сиянии, как внутри волшебного апельсина. Только пахло не апельсином, а лимончиком – потому что рядом спала Янка, и Мурка всю ночь сквозь сон слышала ее сонное дыхание. И оттого сама могла не просыпаться. А теперь уже утро, и светло. Солнце бьет сквозь оранжевый полог палатки. Снаружи – утро, и новая жизнь… И с ней нужно что-то сделать.
Вчера во мраке ночи они долго мчались по колдобинам сквозь ночные дебри, в зеркале заднего вида то и дело сверкали фары машины Шведа. Потом выехали на нормальную, ровную трассу и понеслись по ней вообще с дикой скоростью. Но Мурке было все равно, куда ее везут. Янка была рядом, и Митя, и Швед, и Петя с Андрюшей…
– В Карелию. Тут рядом. Укроемся и отследим, будут ли нас искать, – сказал Митя. – Это не наезд, конечно, а так, семейное дело, но мало ли кому мы вдруг дорогу перешли. Эта мать Семирамида, оказывается, дама в определенных кругах известная…
А потом Мурка уснула, уткнувшись в Янку. То, как Швед перетаскивал ее потом в палатку, вспоминалось уже словно сон.
Так. Теперь уже утро. Где-то в Карелии. На оранжевом пологе палатки тени древесных веток рисовали волшебные видения, переливались, рассказывали немые стихи из линий и пятен, рифмовали свет и тень. Все равно что мысли в замкнутом сознании – у каждого своя сказка про жизнь.
Мурка перевернулась на бок и уткнулась лбом в плечо Янки. Сестра. Ей ни за что, никогда нельзя рассказывать про «пупсов» в болоте. Да и кому это вообще можно рассказать? Блин. Теперь что, всю жизнь смотреть на Неву и думать, что молекулы воды из того болота текут по речкам и озерам в Свирь, потом в Ладогу, потом – в Неву? И проплывают мимо их трехкомнатного замка? Ффу. Ну так что ж, грунтовые воды из-под кладбищ тоже куда-то стекают. Может, молекулы Васьки тоже уже плывут где-то в Балтийском море.
Янка что-то невнятно пробормотала во сне. Мурка подняла голову и посмотрела в ее лицо: в оранжевом свете Янка выглядела загорелой и совсем молоденькой. Да она и есть молоденькая. Вся жизнь впереди. Надо, чтоб эта жизнь была хорошей. Без склизких пупсов. Поэтому нельзя рассказывать ей о том, что там – в болоте… И самой не надо вспоминать.
Мурка заметила, что на рыжем плече Янки осталось золотое пятно от ее лба. И вообще-то это золото на Янке везде, пятнами. Ну, они ж вцепились тогда друг в друга… Сестра. Странно вообще-то. Но как будто так было всегда. Сестра – и сестра.
Оглядела себя: ох… Густо как покрасили. Золотистая пудра была замешана, похоже, на розовом масле, иначе тут не пропахло бы все этой дрянью… И измазала она здесь почти все маслом и золотом. Одеялу, футболке – хана. И Петиному брезенту, наверное, тоже… Надо как-то отмываться… Скорей.