- Боюсь, что разговора у нас не выйдет, - деланно огорчился Рябинин.
- Почему?
- Я не люблю нахалов.
- Я всего лишь элементарно раскованна...
- Вот я и говорю. И потом, мне с вами будет неинтересно.
- Со мной? - радостно удивилась она.
- Вы неинтересный человек, - бросил ей Рябинин поэнергичнее в лицо, в надменную улыбку.
- Почему вы так решили? - не дрогнула ее улыбка.
- Долго объяснять.
А мог ли он объяснить? Те волны, нашептавшие брошенную им мысль, были понимаемы только им. Да и правильно ли понимаемы? Ну, будет ли интересный человек одеваться с такой шикарностью? Захочет ли интересный человек кропить себя в рабочий полдень французскими духами? Будет ли у интересного человека такое спесивое лицо и такой самодовольный голос?
- Я вам не верю, - лениво, а может быть, томно отбросила она неприятное обвинение.
- Почему же не верите?
- Я молодая женщина...
- Но я уже не молодой.
- Я недурна...
- Зато я в очках.
- Я говорю по-английски.
- А я и по-русски ошибки делаю.
- Я играю на пианино...
- А я и на однострунной балалайке не сыграю.
- Я училась фигурному катанью...
- А я и простому, прямолинейному не учился.
- В конце концов, у меня высшее образование и я хороший специалист по криогенным установкам...
- А я ничего не понимаю в этих установках, и мой холодильник до того разболтался, что ходит по кухне.
- Что вы всем этим хотите сказать?
- Только то, что сказал, - нам с вами совершенно не о чем говорить.
Она, словно разрешая недоумение, медленно сняла свою могучую шапку - и открылось лицо, ничем не придавленное сверху...
Рябинин смутно отличал симпатичность от красоты. Возможно, она считалась бы красавицей, не коробь ее губы жесткие знаки надменности. Темные волосы и короткая, почти спортивная стрижка. Большие серые глаза, которые она то прищуривала, то расширяла, словно хотела испугать следователя. Арочки выщипанных бровей. Тонкий, стремительный носик. Белые худощавые щеки. Крашеные губы, казалось, куда-то тянутся - грешные губы. Она была бы красива, не коробь ее эти губы жесткие знаки надменности. Впрочем, знаки могли видеться лишь Рябинину.
Ей было лет двадцать пять.
- Вероятно, вы встречаете людей по одежке, - она расширила глаза, и те заиграли стеклянным блеском.
Странная гостья каким-то чутьем уловила источник его неприязни - не женским ли? Но она забыла про лицо, которое ярче любой одежки.
- Кстати, встречать по одежке не так уж глупо, - улыбнулся Рябинин.
- Внешность обманчива, Сергей Георгиевич.
Знает его имя... Могла спросить в канцелярии. Но зачем? Чтобы поговорить.