Повесив косу под навес, Семен вошел в хату. Жена встретила его плачем:
— Пропали наши головушки, — голосила она. — Немец войной попер.
Детишки жались к матери, теребили ей юбку, хныкали.
— Говори толком, — оборвал ее Семен и тяжело опустился на лавку.
— По радио объявляли, — продолжала голосить жена. — Киев бомбили и еще какие-то города.
— Перестань реветь! — прикрикнул Семен. Потом обхватил голову руками, долго сидел в глубоком раздумье. Ему еще не верилось, что грянула война, что где-то уже горят города и села, льется человеческая кровь.
— Пойду в сельсовет, — сказал он жене и поднялся из-за стола.
Из сельсовета Семен вернулся быстро. Он своими ушами слышал там, как хриплая черная тарелка репродуктора передавала первые сводки с полей сражений.
— Правда это, Маша, — угрюмо сказал он жене и замолчал.
— Значит, и тебя возьмут? — спросила Мария дрогнувшим голосом и припала к широкой груди Семена.
— Одна ты теперь с детьми останешься, — с горечью сказал Семен и, как когда-то в юности, посмотрел в глаза жене.
Дочурки — пятилетняя Валя и трехлетняя Оля, — не обращая внимания на родителей, играли в углу хаты: укладывали спать тряпичных кукол на кроватки, сколоченные Грицком из кусков фанеры.
Мария посмотрела на них и снова расплакалась. Грицка в хате не было.
— Давай подумаем, что делать будем, — предложил Семен, хотя прекрасно знал, что ничего доброго сейчас уже не придумаешь и ничего не изменишь. Все будет так, как решит вершительница судеб человеческих — война.
А все-таки кое-что еще можно сделать.
Семен вспомнил, как Мария жаловалась на крышу сарая, которая протекает. Значит, надо починить. Нужно отремонтировать и покосившийся забор, сколотить новую лестницу для погреба. Старая сгнила — того гляди ноги сломаешь. Нарубить дров. Хворост давно лежит во дворе, но все руки до него не доходили.
— Ты куда? — заволновалась Мария, когда Семен направился к дверям.
— Дело есть, — буркнул он.
Починив крышу сарая и сколотив новую лестницу, Семен принялся рубить хворост. Сухой ольшаник и березовые ветки хрустели под ударами топора.
Грицко помогал отцу: таскал нарубленный хворост под навес, складывал в поленницу.
— Матери во всем помогай, — наставлял Семен сына. — Ты теперь один в доме остаешься.
— А как же, — с достоинством отвечал Грицко и, чтобы показать отцу, какой он сильный, поднимал с земли охапки хвороста побольше.
— Не надорвись.
— Не маленький.
— Ты что, или не слышал про войну? — окликнул Семена через забор пьяненький сосед. — Горилку с горя пить надо, а ты дрова рубишь. Пошли ко мне. У меня, брат, первачок есть.