– Беда, абрикосище, – едва слышно вздохнул Славка. – Похоже, нам здесь не рады.
Это я уже успел заметить. Местные явно не слишком-то жаловали чужаков, и все же я еще не до конца утратил надежду хоть немного разговорить их и узнать… что-нибудь. Одному Всеотцу известно, кто еще мог оказаться в этих местах по мою душу – но он вряд ли не показался на большаке или прямо здесь, в корчме.
– Скажи, хозяин, – Я взялся за принесенную кружку с медом, – чего у вас тут такого творится, что вы всякого пришлого человека топорами порубить готовы?
– Не порубили же, – буркнул в ответ корчмарь.
Похоже, он вообще не собирался со мной разговаривать, но запредельная Воля сделала свое дело.
– Худые времена настали. – Корчмарь грузно опустился на лавку напротив. – Уж с два десятка годков здесь живу, и всякого повидал – а такого не видел…
– Это какого, хозяин? – поинтересовался я.
– В самой глуши мы тут. Дальше, куда Вишинева течет – туда доброму человеку дороги нету. То леса непростые! – Корчмарь покачал головой. – Там зверь не бежит, птица вольная не летит – навьи места в чащобе. Зайдешь – три дня не выйдешь, а то и совсем заберет лешак, ежели слова особого не знаешь.
– Вот прям и заберет? – усмехнулся я. – Никак, совсем старый лешак стал, ежели вотчину свою не бережет. Пни-то от самого большака видать.
– Видать! – Корчмарь насупился и закивал так, что я испугался, не отвалится ли у него голова. – Так ведь было же сказано: не ходите, лиха не будите!
– Не послушались? – догадался я. – Пошли?
– Пошли, – Корчмарь вздохнул и оглянулся на мужиков за соседним столом. – На лес позарились. А жадность – она разве когда до добра доведет?
– Не от большого ума, видать, – подал голос Славка. – Будто поближе нигде лесов нету – чего в чащобу лезть?
– Так непростой лес, – невесело усмехнулся корчмарь. – Дерево там другое… Из такого ежели ведро сделаешь – воду не пропустит. Топорище – сносу тому не будет. А ладью справишь – не гниет, хоть ты всю зиму ее из реки вытаскивай. Оттого и платят за него аж в самой Прашне впятеро против обычного.
– Вон оно как. – Я осторожно пододвинул кружку. – Так что же получается… разбудили лихо?
– Разбудили, – отозвался корчмарь. – Раньше тоже бывало, шалили лешаки… Да только разве от них вред большой? Так, озорство одно. Аукают, плутают людей по лесу, а все одно – поиграют, да отпустят. Нету в них зла настоящего, а ежели за околицу хлеба да черепок с молоком выставить – так и вовсе подружиться с лешаком можно. Тогда все грибы спрятанные в лесу покажет, да к дому выведет. А теперь, никак, сам пущевик проснулся – а от него добра не жди!