— Вам кошмары сниться перестали?
Ему снится один и тот же сон — но вовсе не те красочные ужасы, о которых он мне повествует. Про ужасы пусть заливает кому-нибудь другому.
— Снятся. Но я, представьте, справляюсь.
— Ну вот так я майору и доложу.
— Ох, придёт день, — сказал Нестор.
«Когда живые позавидуют мертвецам».
От Нестора я настолько устал, что закинулся, хлебнул из фляжки и заснул прямо в кресле. Внеплановый звонок в дверь меня разбудил, приснившись. В моём сне не было никакого звонка — только исполненный ужаса вопль и автоматная очередь. От такого, как правило, просыпаешься.
Могу сказать одно: если бы я не открыл сегодня, он бы пришёл завтра, и послезавтра, и на следующей неделе. Психи приходят и приходят, пока не впустишь.
Этот был настоящий проблемный. А настоящие ко мне не ходили. Ко мне ходили с трусами и исполненным сомнений феминизмом, пятьдесят оттенков никакого.
У настоящего проблемного нет желания разговаривать — с кем бы то ни было. Объяснять — что бы то ни было. Если у такого появляется желание встать с дивана, то он идёт — если встал настолько, чтобы пойти, — в ближайший магазин за бухлом, а не к «доктору».
— Я не пью, — неожиданно сказал он.
— Совсем?
— Совсем.
Ну точно. Доподлинный, реальный псих.
Я посмотрел на его ботинки и пришёл в окончательное замешательство. Это были ботинки, которые родились и провели свою жизнь в черте бедности. К психотерапевтам и частным детективам бедные люди не обращаются. Да им и ни к чему. У них всё по-другому.
— На самом деле, доктор, — сказал он задушевно, — проблема не у меня. Проблема у вас.
Упс. Приплыли.
— Удостоверение покажите, — хмуро сказал я.
— Вы меня не поняли. — Он сжал кулаки. — Я не из этих шакалов. — Посмотрел на правый кулак. — И не из других. Мне вообще плевать.
— Не хочу вас провоцировать, но тогда и я, наверное, смогу, как бы это выразиться, плюнуть.
Если бы я выбрал психиатрию, за стеной бы сейчас сидели санитары. Мои славные парни в шапочках.
— Вы приняли мои слова за угрозу. Я не очень хорошо выражаю свои мысли. То есть хорошо, но так, что их понимают превратно.
Ладно. Начнём сызнова.
— Кто вы такой?
— Никто.
— Но как-то называть вас нужно?
— Мы можем называть меня пациент, — сказал он, подумав. — Или пациент номер такой-то.
— Это у психиатров пациенты номер такие-то. — «Ну почему, почему я не выбрал психиатрию».
— Вам обязательно меня оформлять?
Нет такой защиты, которую невозможно взломать, и это касается всего, замков и компьютеров. Поэтому все свои записи я веду на бумаге, а бумаги храню в сейфе — и тому, кто захочет с ними ознакомиться, по меньшей мере придётся тащиться на Фонтанку, 118-бис, и вскрывать офис, кабинет и сейф в кабинете. Да! пусть приходят и потеют, прислушиваясь к скрипам и шорохам. Гадают, сработала ли сигнализация.