Черта с два! Я своими глазами видел, как его закопали под виселицей в Тузисе, — ответил молодой пастор. Они вошли в притвор. Внутренность церкви была уже приспособлена к протестантскому богослужению, из среднего нефа изъяли все изображения святых, оставив только скамьи для прихожан, купель и ничем не украшенную кафедру. Дощатая перегородка с низенькой дверцей отделяла обширный клирос, отведенный католикам, которые превратили его в капеллу.
Иенач распахнул дверцу, и они очутились напротив алтаря; в последних отблесках вечерней зари, проникавшей сквозь узкое сводчатое окно, еле мерцали его священные атрибуты и серебро распятия. Все пространство перед алтарем было заполнено толпой: тесно сгрудившись и бормоча молитвы, стояли на коленях женщины, калеки, старцы. Кое-где вдоль стен лепились мужчины, настороженно вытягивая жилистые шей и судорожно прижав шапки к груди.
На алтаре горели две свечи, их чадное пламя боролось с последним отсветом вечернего неба. Стекла в окне были разбиты, и сквозной ветер колебал огоньки свечей, грозя загасить их, а над алтарем в буйной пляске метались таинственные тени. Порыв ветра шелестел порой чуть поблескивавшими складками алтарного покрова. Воспаленному воображению легко могла померещиться на ступенях алтаря коленопреклоненная фигура в белом одеянии.
Иенач, а за ним и Вазер протиснулись вперед по среднему проходу. Одни в молитвенном исступлении даже не заметили их, другие проводили злобно-враждебным взглядом и пробормотали вслед проклятия, но остановить их не попытался никто.
Теперь великан пастор стоял перед алтарем, открытый всем взглядам. Однако здесь, как бы ограждая святыню от поругания, уже грозно толпилась кучка молодцов, чей вид предвещал недоброе. Вазеру показалось даже, что в полутьме сверкнули кинжалы.
— Что это за языческие чары? — громовым голосом крикнул Иенач. — Пустите, я мигом рассею их!
— Святотатство! — послышался ропот в тесном кольце вальтеллинцев, почти сомкнувшемся вокруг пастора-граубюнденца. Двое схватили его поднятую правую руку, остальные надвинулись сзади. Но Иенач высвободился мощным рывком. Чтобы пробиться вперед, он железной хваткой сгреб самого ближнего из нападавших и швырнул его прямо на алтарь. Тот замахал руками и грохнулся спиной на ступени, его косматая голова зарылась в складки покрова, а босые ноги повисли над молящимися. Задребезжали подсвечники и ковчежцы, в толпе поднялся протяжный плач и вой.
Это минутное замешательство спасло пастора. С быстротой молнии прорвал он клубок сбившихся человеческих тел, увлекая за собой друга, выбежал через открытую дверь ризницы из церкви и вместе с Вазером поспешил домой.