— Может, потому что вы плохой психолог? — усмехнулась я. — Или я хорошая актриса? А может, я все-таки ваша фанатка и сейчас втайне радуюсь, находясь рядом с объектом своей неземной любви?
— Вы снова врете, — мягко сказал он.
— Откуда вам это знать? — пожала я плечами.
Он постоял, рассматривая меня и пошел к двери.
Я нахмурилась.
— И куда вы направляетесь на этот раз?
— Работать.
— В смысле? — опешила я.
— В прямом. Мне надо закончить главу. А вы мне мешаете.
— Я вам мешаю? — изумилась так, что споткнулась. — Но это вы заперли меня в своем доме! Я вполне могу его покинуть и не мешать вашим гениальным мыслям!
— Нет. С вами я еще не закончил, но сейчас есть дела поважнее, — как ни в чем не бывало, бросил он.
— Да? И что мне прикажете делать, пока вы творите ваши бессмертные опусы?
— Что хотите. Можете приготовить обед. Продукты найдете.
От такой невиданной наглости я действительно потеряла дар речи. Ян же развернулся и невозмутимо ушел в дальнюю комнату, хлопнув дверью. Я постояла, раздумывая, и двинулась следом.
За створкой оказался кабинет — кофейно-бордовый, удобный и очень… мужской. Ян сидел в кресле, закинув ноги на стол и устроив на коленях серебристый ноутбук. И еще на его переносице были очки. Узкие, квадратные стекла без оправы, отливающие фиолетовым в свете падающих от ламп лучей. Надо же, никогда не думала, что очки — это сексуально. Вообще до встречи с этим субъектом я о многом не думала.
Походила по комнате, бесцеремонно трогая мебель и рамки с фото, на которых не было людей, лишь пейзажи.
— Ух ты, это Амазонка? Что вы там делали? Искали вдохновение, купаясь с пираньями? Оу, Тибет! Надеялись научиться у монахов человеколюбию? Ай, ай, какой плохой ученик. Вам не удалось. А это что? Китайский город на воде? Вы любите путешествовать или это распечатки с сайта нэшнл географик?
Я специально выводила его из себя, надеясь, что эфир выплеснется, и я, наконец, увижу суть Яна. То, что фотографии его собственные — догадалась сразу, был на них какой-то отпечаток его личности — неуловимый. И не смогла не признать, что он отличный фотограф. В места, запечатленные на матовой бумаге, хотелось всматриваться. В гладь воды, спокойную, но отчетливо передающую таящуюся в мутной глубине опасность. Казалось, поднеси фото к глазам, всмотрись пристальнее — и ты увидишь внимательные глаза древней рептилии, что смотрят из омута. Или вот эта облетающая вишня. Клочок неба, поддернутого белесой дымкой, краешек моста. Ветка с тремя крупными цветками. Кружащий в воздухе лепесток. Поэзия, застывшая на бумаге. «Пышной вишни цветы, при расцвете которых я любил тебя, друг мой».