Увы, за прошедшие четыре года пристрастия Николая Шереметева и наследника престола явно разошлись. Один походит на вольного художника, другой на фельдфебеля. Конечно, под покровительством Павла Шереметев мог сделать быструю и блистательную карьеру. Но душа графа рвалась к театру и ничего более знать не хотела.
...Декабрист Лунин полагал, что богатство хорошо тем, что дает право выбора. Пушкин считал наличие денег залогом независимости. Едва ли кто возьмется оспаривать эти слова. И легко понять Николая Петровича, отдавшего предпочтение душевной склонности, а не служебной карьере. Многие уповали на личные связи в погоне за престижной должностью и чинами — Шереметев же воспользовался давним приятельством с великим князем единственно для того, чтобы увильнуть и от первого, и от второго.
Царственный друг был не в восторге, прочитав шереметевское прошение об отставке, но благородно дал «добро». И, вздохнув с облегчением, Шереметев поспешил откланяться.
Правда, в Москве предстояло объяснение с батюшкой: со службой-то было покончено, не спросясь родительской воли. Но, по счастью, Петр Борисович хорошо помнил собственную молодость и, крепко обняв наследника, не выказал неудовольствия. Он даже заготовил сыну сюрприз и торжественно объявил, что, уважая «серьезные познания» того в искусстве, решил передать ему бразды правления кусковским театром.
Это был действительно подарок! Мечта о настоящем, в полном значении этого слова, театре могла наконец осуществиться. Отец говорил, что в труппе люди небесталанные, да заняться с ними некому, что и само здание театра могло бы быть получше, да руки не доходят.
Первое, что сделал молодой граф, приняв «театральное хозяйство», — отрядил сразу несколько людей ехать по вотчинам, искать малолеток постройнее, поладнее, одним словом, «к театру пригодных».
* * *
...Бог дал маленькой Параше голос. Жители Березина звали Кузнецову дочку петь то на свадьбах, то на бабьих посиделках.
Параше не исполнилось и восьми, когда попала она в новый набор малолеток, «пригодных для театра Их Сиятельства».
Посыльные, войдя в избу Ковалевых, поначалу были разочарованы: Параша выглядела востроносенькой пичужкой. Не заругает ли барин? Отбирать-то было велено девочек особенных: лицом пригожих, беленьких да румяных, словно ягодки. Но молва таки не обманула; опытным ухом графский порученец, велев Параше спеть, чуть не присел от изумления: голосок этого хилого создания был на диво чист и звонок.
...На сборы Ковалевым отпустили всего ничего. В подробности перемещения в графскую подмосковную тоже не вдавались.