Всю жизнь Параша проходила в «полюбовницах», «метрессах», так и не успев привыкнуть к титулу, которого дождалась лишь на пороге смерти: «жена».
...Как это часто случается, после невозвратимой утраты Шереметев исступленно возвещал миру о Параше. Во все края, во все вотчины для читки на сельских сходах была направлена бумага, возвещавшая о браке графа и появлении наследника. Имя графини Шереметевой, оставшейся для Петербурга невидимкой, тайно сюда забредшей и тайно же исчезнувшей, появляется в переписке графа со светскими и зарубежными знакомыми. Парижскому другу, виолончелисту мсье Ивару, предлагавшему ему какую-то диковинку, Николай Петрович теперь отвечает односложно: «...потеря супруги столь тяжела, что я не могу думать в настоящее время о каких-либо покупках».
Он пишет митрополиту Платону спустя полтора месяца после кончины Параши: «...скорбь души моей так велика, что нет утешения, которое сильно было бы и поколеть ее. Творец мой — единая моя надежда... в несчастий моем много виноваты медики. Они делали упущения таковые, как никакая старая бабушка повивальная сделать не в состоянии... Душа моя страдает... Не забудьте меня в молитвах ваших; я немалую имел нужду: душа моя весьма ослабевает, и не встречаю нигде к спокойствию и утешению... Мера несчастья моего велика, так велика, что едва достает сил переносить ее. Ослабевает рассудок».
Наступает Пасха, и Николай Петрович в эти светлые дни, которые так любила Параша, особенно жестоко чувствует свою потерю.
Его мысли неотступно остаются с женой. Графа часто видят в небольшом павильоне, построенном рядом с домом на Фонтанке, где Параша любила уединяться от столичного шума и который напоминал ей Кусково. Теперь, глядя на посаженные покойной женой клен и вербы, он думал о разбитом своем счастье. Скоро по его повелению здесь поставили небольшой памятник из розового мрамора, в надписи на котором Параша впервые названа супругой. Французские строчки гласили:
Мне чудится, возле обители старой
Витает любимая тень,
К ней сердцем стремлюсь,
Но она ускользает,
Печально венчая мой день...
Все в доме видели, что граф ищет встречи с этой тенью, часами просиживая в комнате, где Параша родила сына, где умерла. Трогать здесь что-либо было строго запрещено. В этих стенах со множеством икон граф молился. Вынесли только кровать. На том месте, где она стояла, появилась надпись на бронзовой пластинке, адресованная сыну: «Сие место было обитанием в Бозе покоющейся матери твоей, а моей много почитаемой и обожаемой супруги, графини Прасковьи Ивановны Шереметевой, рожденной Ковалевской... Самый же покой сей есть место, где почтенная мать твоя разрешилась от бремени тобою... Отец твой вкушал все изобилия блага земного, но, лишась матери твоей, потерял с нею покой и благополучие... Если пожелаешь узнать подробности, то найдешь пространное описание здесь в особом ящике».