Это очень важное замечание. Кавалергарды — «золотая молодежь», отпрыски знатнейших фамилий, которым, казалось бы, дела нет до некой тетушки, опекающей их товарища. Но поистине Шлыкова имела ключ ко всем сердцам без исключения. «Благодаря своему природному уму, замечательному умению себя держать, соединяя должную почтительность с большим достоинством», Шлыкова и в молодых офицерах, вечных ерниках и повесах, вызывала чувство искренней симпатии.
Вот живая картинка тех лет. Знаменитое наводнение 1824 года, переполошившее весь город, застало Татьяну Васильевну в ее комнатах на первом этаже. Она стояла у окон и наблюдала, как прибывает вода. Вдруг видит, черпая ботфортами воду, уже залившую двор, пробираются друзья Митеньки, кавалергарды Бутурлин и Трубецкой. Оказавшись возле Фонтанки, они решили проверить, что там творится у Татьяны Васильевны. «Как? Вы еще здесь? Скорее перебирайтесь наверх! Зовите слуг, давайте же перетаскивать вещи, пока не поздно!» Татьяна Васильевна ни в какую. «Видите, голубчики, черту на стене у подоконника. Вот ежели вода к ней подступит, ну тогда и двинусь». Как ни уговаривали, все впустую. А ведь и действительно — вода не перешла черту и пошла на убыль...
* * *
Много лет Татьяна Васильевна оставалась безраздельной хозяйкой Фонтанного дома. Но время шло, и ее самой заветной мечтой стало увидеть Дмитрия женатым. Еще не зная, как долог будет ее век, подруга Параши считала, что сможет умереть спокойно только тогда, когда воспитанник окажется в надежных женских руках.
На тридцать четвертом году жизни Дмитрий женился. Татьяна Васильевна всем сердцем приняла новую графиню Шереметеву. Она дождалась и нового потомства, принимала самое деятельное участие в воспитании мальчиков.
Добрые отношения с женой Дмитрия настолько ценились ею, что она решила обособиться: в Фонтанном доме должна быть одна хозяйка. И, оставшись жить в тех же апартаментах, Татьяна Васильевна завела и свой стол, и свою челядь: повара, кучера, лакея и девушку для услуг. С ними она время от времени воевала, ругая кого за пьянство, кого за нерадение и лень, но расстаться ни с кем не могла. Некий Артемий Бондарев служил у нее тридцать лет, считал себя главным человеком «на хозяйстве». Татьяна Васильевна иногда поругивала его и свою девушку за самоволие и говорила: «Это мои голубчики распорядились».
Семейная жизнь нисколько не отдалила Дмитрия от «матушки». Видеть ее каждодневно осталось у него в привычке на всю жизнь.
Однажды он, смеясь, рассказал сыну, что как-то зашел к Татьяне Васильевне, когда та отдыхала. Артемий тотчас побежал ее будить. Дмитрий Николаевич попробовал остановить его: «Я попозже зайду». — «Помилуйте-с, — отвечал Артемий, — что же мы ночью-то будем делать?» — «Отцу очень понравилось это «мы», — вспоминал Сергей Дмитриевич.