***
Спасибо внуку Параши Сергею Дмитриевичу. Он издал книжечку о Шлыковой, понимая, что женщина, за которой не числится никаких громких исторических дел, прожила все-таки необыкновенную жизнь. Еще одна крепостная актриса, Татьяна Васильевна хоть не гласно, но стала членом их семьи. Три поколения Шереметевых были привязаны к ней душой и сердцем, не представляя своего дома без нее. По той интонации, с какой написаны воспоминания, чувствуется, что Татьяна Васильевна была человеком чрезвычайно полезным в семье: в трудных обстоятельствах, болезнях, горестях, потерях, при всеобщей растерянности в ее руках неизменно оказываются все нити. Именно от нее, как от некой целительной силы, всемогущие, казалось бы, Шереметевы ждут и получают нравственную поддержку, успокоение, именно ее действия безошибочно верны и разряжают тяжелую ситуацию. Татьяна Васильевна знала обо всем, все умела, по любому вопросу могла дать дельный совет, была судьей в неурядицах шереметевского дома, где всегда жило большое количество самого разного народа.
«Перед нею проходили лица, совершались события, — писал Сергей Дмитриевич, — она оставалась неизменною, держалась спокойно, с достоинством, была общительна, приветлива, в разговоре своеобразна и поучительна... Ее светлый ум и доброе сердце соединялись с необыкновенною выдержкою и большим запасом житейской опытности. Она была представительница здоровой среды, глубоко религиозной, чисто русской».
Сергей Дмитриевич вспоминал, как мальчиком заболел тифом. Подолгу лежа в беспамятстве, маленький Шереметев не видел ни обезумевшего от печали отца, ни петербургских светил- медиков, сменявших друг друга.
По настоянию Татьяны Васильевны к постели умирающего ребенка принесли икону Божьей Матери Всех Скорбящих Радость — ту самую, которую так почитала Прасковья Ивановна.
Первое, что увидел пришедший в сознание Сережа, это лик Богородицы и знакомые черты Татьяны Васильевны. Медленно, но верно дело пошло на поправку.
Внук Параши считал, что это Татьяна Васильевна отмолила его и неусыпным дозором выцарапала у смерти. Тогда девятилетний Шереметев на всю жизнь запомнил: «Тихо, бережно ухаживает она, старается занять, но время ко сну; Татьяна Васильевна подходит с крестом в руке и вполголоса читает молитвы: «Да воскреснет Бог и расточатся враэи Его...» Меня проникает блаженное чувство покоя и тишины... Я чувствую холодное прикосновение креста к голове, потом к груди и плечам; мысли начинают темнеть и путаться... Сквозь полусон доходят последние слова: «О пречестный и животворящий кресте Господень... помогай нам со Святою Госпожою Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь...»