Ну, так вот. С твоим отцом познакомились мы на дискотеке. Они, студенты, ее в актовом зале устраивали. Вешали на площади объявление, молодежь и слеталась туда по вечерам. И откуда только силы гулять брались! Ребята эти, москвичи, по двенадцать часов в сутки пахали, да без выходных, и еще до трех часов ночи чуть ли не каждый день отплясывали. Мне тогда шестнадцать лет было, как сейчас помню, мама-покойница все меня бранила, что поздно прихожу.
А с отцом твоим вот как вышло. Он бы меня, может, и не заметил бы совсем, если бы не Борька. Борька – это буян у нас такой был местный, он на студентов зуб точил, что они всех девчонок переманили, и ребят подбивал хорошую бойню устроить «этим московским».
И вот в тот день он все-таки добился своего. Они ворвались на дискотеку толпой, а в руках – у кого цепи, у кого ремни я пряжками, короче, вооруженные. Выскочили прямо на сцену, хотели, чтобы их отовсюду видно было. Борька вперед выступил и как заорет: «А ну, выходи, московские, быть будем!» А московские-то к стенкам жмутся, растерянные такие, испуганные – не готовы были к такому повороту дела. Да и не из драчливых они были, интеллигенты, очкарики. Куда им против Борьки с его качками!
В общем, не знаю, чем бы дело кончилось, если бы не одна боевая девчонка. Она как раз у сцены стояла, рядом с рубильником. Она придвинулась к ближайшему москвичу и прошептала: «Вон там, слева, дверь – через нее можно выйти на улицу. Передай своим!» И он в ответ на нее так посмотрел, что всю душу ей перевернул.
Пока Борька вращал глазами и цепями, весть эта по цепочке облетела зал.
А когда Борька, громогласно захохотав, скомандовал: «Айда, ребята!», девчонка эта кинулась к рубильникам и оба их рванула на себя.
Вначале погас свет, а потом на сцену опустился занавес.
Началась такая суматоха, что и не представить! Грохот, шум, девчачий визг, ругань попавших на сцене в ловушку Борькиных парней… Короче, успели студенты убежать, все до одного.
Как ты понимаешь, девчонкой той была я. А студентом, которому я про дверь сказала, был твой отец.
– А Борька… Это не Борис Павлович? – первый раз за все время маминого рассказа подала голос Татьяна.
Да он.
Вот уж никогда бы не подумала, что он был таким буйным! – не могла не рассмеяться Таня. Она была хорошо знакома с этим человеком – он был частым гостем их небольшой семьи. Весь город знал, что он давно и безнадежно влюблен в Танину мать.
– Да вот, так бывает. Потом перебесился, остепенился… Да сейчас не о нем речь. В общем, как это у вас говорят? Обломала я его тогда.