Крикет уходит, но во время снятия мерок я не перестаю улыбаться, разглядывая блестящий лак на ногтях ног.
Каллиопа берет со стола щипцы для завивки ресниц и стучит ими по руке.
– Почему моему брату нельзя находиться в твоей комнате?
– О! Мне не разрешают приводить сюда парней.
– Да брось! Натан вас застукал? Нет? Шутка. Не рассказывай мне.
Я затягиваю сантиметр вокруг грудной клетки Каллиопы чуть сильнее, чем надо.
– Ай!
Я не извиняюсь, заканчивая работу в тишине. Когда я записываю последние мерки, Каллиопа прочищает горло.
– Прости, – говорит она. – Так любезно с твоей стороны помочь мне. Знаю, я это не заслужила.
Я останавливаюсь, не дописав цифры.
Девушка кладет щипцы для завивки обратно на стол:
– Ты была права. Я думала, он знает, но он не знал.
Я смущена:
– Не знал что?
– Что он очень важен для нашей семьи. – Каллиопа скрещивает руки. – Когда Крикет поступил в Беркли, я решила вернуться к своему прежнему тренеру. Я хотела переехать обратно лишь для того, чтобы быть поближе к нему. И наши родители тоже.
Такое ощущение, что Каллиопа еще не договорила, поэтому я жду, когда она продолжит.
Кэл садится в мое рабочее кресло:
– Слушай, ни для кого не секрет, что я сильно усложнила жизнь нашей семьи. Крикет многое недополучил и не испытал из-за меня. Я тоже многое недополучила, и меня это бесило, и все же это был мой выбор. У Крикета выбора не было. Но он воспринял это по-доброму, со всей своей душевной щедростью. Если бы не Крикет, наша семья не смогла бы вынести всего этого. А ведь на его долю выпало самое тяжелое. Делать нас счастливыми. – Девушка поднимает на меня глаза. – Я хочу, чтобы ты знала. Я чувствую себя просто ужасно из-за того, что сделала с братом.
– Каллиопа… Не думаю, что Крикет чувствует что-то подобное. Ты же знаешь, это не так.
– Ты уверена? – Ее голос прерывается. – Как ты можешь быть в этом уверена?
– Я уверена. Он тебя любит. И гордится тобой.
С минуту Каллиопа молчит. Я смотрю, как она пытается взять себя в руки, и мое сердце разрывается от боли. Видеть страдания столь сильной натуры невыносимо.
– Нам стоило почаще говорить ему, как сильно мы его ценим.
– Да, он такой. И да, вам стоило.
– Он тоже так считает. Всегда считал. – Каллиопа вновь смотрит на меня. – Извини, что я так с тобой поступила.
Я слишком удивлена этим признанием, чтобы ответить.
Девушка кладет руку на лежащий рядом мятый костюм:
– Ответь мне на один вопрос. Мой брат никогда тебе не лгал. А ты?
Я сглатываю:
– Бывают такие люди, которым невозможно врать.
– Хорошо. – Каллиопа встает, криво ухмыляясь. – Но если ты разобьешь Крикету сердце, я разобью тебе лицо.