Но пока этих людей еще нет, и упорядоченный мир настанет совсем не скоро. Да, старые чувства — гордость, ненависть, зависть, тоска — породили Забытую Армию, но старые же чувства — любовь и нежность — рассеяли ее ряды. Не пристало ли нам поэтому оставаться хоть немного старомодными — восхищаться тем, что мы, люди неупорядоченного мира, считаем подвигом, и проливать слезы над тем, что у нас вызывает жалость? Не стоит ли быть довольными тем, что имеем? Все это трудные вопросы, и мы не беремся разрешить их в этом скромном рассказе — и без того сказали мы больше, чем следует.
ЧЕРНЫЙ ШАР
Я только успел налить себе суп, как Маша сказала:
— Видишь черную точку возле люстры?
Я поднял глаза. Действительно, в нескольких сантиметрах от лампочки неподвижно висела крохотная черная точка.
— Муха, наверное, — сказал я.
— Нет, — ответила Маша. — Не похоже. Посмотри, она, кажется, становится больше.
Я подавил раздражение — вечно этой дуре что-нибудь мерещится — и сказал:
— Да какая разница! Ешь давай, остынет.
— Саш, мне она не нравится.
О, Боже мой, подумал я. Опять…
— Маш, — сказал я. — Это просто черная точка. Что в ней плохого? Она же ничего не делает.
— Не знаю, — сказала Маша. — Мне просто неуютно. Я никогда таких штук не видела.
— Ты вообще в своей жизни мало что видела, — сказал я. — Забудь о точке и ешь суп.
Некоторое время мы ели молча. Наконец, Маша отложила ложку:
— Все-таки я лучше позвоню папе, — сказала она. — Может быть, он знает, что это такое.
— Не смей, — сказал я. — Я не хочу его видеть.
— Но он, наверное, все объяснит…
— Я сказал — нет!
Маша замолчала. Я посмотрел на точку — действительно, она увеличивалась. Если сначала она была с булавочную головку, то теперь она сравнялась размером с мячиком для пинг-понга. Почему-то мне казалось это нормальным — растет и растет, хуже от этого никому не будет.
— Запомни, Маша, — сказал я. — Если ты хочешь оставаться со мной в хороших отношениях, никогда — ты слышишь? — никогда не приглашай сюда своего отца! Хватит с меня, понятно?
— Хорошо, — кивнула Маша. Однако я знал, что она врет. Стоит мне уйти, и она позвонит отцу. Тот приедет, и все начнется по-старому.
— Хорошо, — повторила Маша. — Я потерплю эту штуку. В конце концов, она же ничего не делает, так ведь?
— Да, — сказал я. — Абсолютно ничего.
— Только растет потихоньку…
— Да, — сказал я. — Просто потихоньку растет. Ты против?
— Я? — переспросила Маша. — Нет, что ты! Просто, знаешь, такое не каждый день случается…
— Верно, — согласился я. — Но это не значит, что мы должны звонить твоему отцу всякий раз, как что-то происходит.