Мы не понимали Квонледа, это было очевидно. С ЛОРКЕНГАРом подмышкой, в компании черных шаров мы, отдадим себе должное, устроились в этой жизни недурненько. Целый каравай был нам недоступен, но и крошки со стола — это тоже неплохо, особенно если одна крошка — это бессмертие, другая — вечная молодость, третья — власть над временем, и так далее. В конечном счете, пресловутое «предназначение человека» — истинная задача ФОТУРО — оказалось невостребованным. Мы сожалели о нем, но понарошку, для галочки. Так полагалось, однако про себя мы давно уже решили, что главное — быть счастливыми здесь, сейчас.
Квонлед же был из тех, что упорно взыскуют смысла бытия, даже себе во вред. Что движет такими людьми? Почему ядра их сердец бьют в эту непоколебимую крепость? Никто не знает.
Странно, но никто не помнит, когда именно Квонлед запустил свою машину. День тогда был или ночь? Шел дождь или было ясно? Здесь наша совершенная память неожиданно подводит нас. Не следствие ли это его эксперимента? Увы, Квонледа спросить не получится — после первого запуска Машины он исчез. По словам очевидцев — словно растворился в воздухе. Был — и нету.
Несколько дней мы ожидали обычных последствий — черного шара и обновления. Шар, однако, так и не появился, более того — из ДАНКЛИГа исчезла схема Квонледа, так что вернуть его мы больше не могли. Вновь перед нами во весь рост стала тревожная неизвестность. Удался эксперимент или провалился? Сумел ли Квонлед разорвать замкнутый круг?
Скорее всего, мы уже получили ответ на этот вопрос, просто не желаем его понимать. Ответ этот заключается в новом разделе ЛОРКЕНГАРа, который не так давно появился перед ДАНКЛИГом. Раздел называется КВОНЛЕД и состоит из одной единственной фигуры. На пользование ею ученый совет Института наложил запрет — до выяснения обстоятельств. Вероятно, запрет этот — бессрочный, но нас это волнует мало: и без того ни один обновленный не рискнет пойти по стопам Квонледа. Постиг он предназначение человека или нет — неважно, ведь что мы к нему, что он к нам — одинаково не можем пробиться.
Перед запертыми воротами застываем мы в гнетущем молчании. Квонлед ушел, не оставив нам надежды — возможно, мы должны обрести ее сами.