– Отчего ж не поверить, поверю… – грустно покачала она головой. – Всякая бы девушка на ее месте стремилась отсюда уехать…
– Да уж прямо, всякая! Вы-то, небось, закончили аккуратненько свой институт да к родителям под бочок вернулись! Теперь врач, уважаемый человек… И все у вас по порядочку, как надо. А Варька моя, помню, как затвердила одно и то же – уеду да уеду! Как будто в городе ей медом намазано было!
– А здесь чем лучше, Татьяна Михайловна? Что бы она здесь делала?
– Ну да, ну да… И я вот так же ей тогда поддалась. Чего, думаю, девке с такой красотой около матери пропадать? Живем, сами видели, кое как, домишко старый… Сама я без мужа, без образования всю жизнь прожила, в буфете на автостанции судомойкой работала. Бывало, так этих тарелок намоешься-натаскаешься, что идешь домой, и белый свет не мил… Одна только и радость – Варенька!
– Скажите, Татьяна Михайловна… А потом, после конкурса…Она как хотела устроиться? Ну, в смысле… На учебу, работу планы были?
– Да какие там планы… Этот моднявый ухарь ее сразу на конкурсе и заприметил, и наобещал ей с три короба! И учиться, мол, будешь, и моды показывать, и весь мир, мол, со мною объедешь! А она чего, она уши развесила… Жила у него в дому – не знамо кем… Ни жена, ни хозяйка. Я однажды спросила – кем ты ему хоть считаешься-то? А она говорит – подруга… А я ей – какая такая подруга, он же не девка, чтобы рядом с ним дружбы дружить! Ой, да что там… Разве теперь молодых поймешь…
Вздохнув, Татьяна Михайловна вяло махнула рукой, склонилась над тазом с бельем, придерживая себя за поясницу. Подхватив скрученную в жгут простынь, распрямилась, глянула на нее настороженно, словно решая, продолжать дальше свой грустный монолог или не стоит. Отерев ладонью лоб, все же продолжила:
– Я где-то месяца два назад поехать к ней собралась, посмотреть, что да как. В парикмахерскую сходила, кудрей навила, туфли новые купила, чтоб все честь по чести… А она звонит мне на автостанцию – не надо, мам, говорит, ко мне приезжать! Лучше я сама к тебе приеду, коли ты соскучилась! Вот и приехала… Теперь уж навсегда, стало быть. Сволочь, загубил девку…
– Ну зачем вы так, Татьяна Михайловна… Он-то тут при чем?
– А ни при чем! – резко обернулась к ней женщина, встряхивая простынь и закидывая ее на веревку. – Никто, стало быть, ни при чем! И вы тоже, по всему видать… Походите недельку-другую да перестанете… Раз уж вылечить девку нельзя, так и чего ходить, силы тратить…
И в следующую уже секунду, будто опомнившись, оглянулась, полоснула по лицу виноватым отчаянием: