— Машенька, Бог с тобой, какая церковь?! Или отец Никодим — параноик и мракобес! — по-твоему, церковь? Я, знаешь ли, тоже крещёный. Причём — в детстве. И, если хочешь знать, твоего отца Никодима…
— Договаривай, Лёвушка, договаривай! Помню, как ты его обзывал четыре года назад… и как я плакала. Ибо не тверда была в вере. Теперь не заплачу — нет. Молиться буду… чтобы тебя непутёвого вразумил Господь…
— Эх, Машка…
Горечь несостоявшейся очистительной ссоры стала Окаёмову поперёк горла и вертящееся на языке интимно-ласковое обращение «Рыжик» у него не выговорилось.
— …молись, конечно… только, знаешь… не молитвой единой жив человек!
Услышав эту, на её взгляд, кощунственную перефразировку известных слов Христа, Мария Сергеевна окинула Окаёмова грустным взглядом и, ничего более не сказав, ушла в свою комнату.
Льву Иванович тоже — не оставалось ничего иного, как возвратиться к работе: к анализу гороскопов Елены Викторовны и Андрея. Но, взволнованный несостоявшимся разговором с женой, сосредоточиться Окаёмов не мог: какая Елена Викторовна? Какой Андрей? Когда за драматически не сказанным «эх, Рыжик» стояли пять лет его бестолковой, — в сущности, не семейной! — семейной жизни. Когда жена не жена — а?.. Нет, смотреть на Машеньку как на сестру у Окаёмова не получалось… Но в таком случае — почему он не разведётся с ней?.. Продолжает любить?.. Наверное… Но ведь не только же — как сестру? Нет, «воцерковившись», Мария Сергеевна не отказалась исполнять «супружеские обязанности»… (Ещё бы! За тем, чтобы исполнялись обязанности, церковь следит строго!) Но… Окаёмову-то?.. когда — «по обязанности»?.. по природе своей не являющемуся насильником ни на полноготка?.. опять же — возраст… после сорока «по обязанности» получается что-то не очень… а последние два, три года — вообще: не чаще, чем раз в неделю… и?.. почему в этом случае он всё-таки не разойдётся?.. или — хотя бы! — не найдёт себе постоянную любовницу?.. для которой интимные отношения будут отнюдь не неприятной обязанностью?.. не тяжким долгом?.. а может быть, всё же — кровь?.. при его преступном попустительстве пролитая Марией Сергеевной кровь не рождённого мальчика?.. или девочки?.. нет! Извините! Это уже какая-то социально-мистическая чушь! Что-то вроде жреческо-большевистского заклинания «ведь наше дело свято, когда под ним струится кровь»!
Мысли Окаёмова вошли в привычный замкнутый — заколдованный! — круг и завертелись, не видя выхода, как это часто случалось за последние годы. Особенно — по началу. Когда стремительное «воцерковление» Марии Сергеевны былой пыл их интимной жизни остудило до температуры сначала комнатной, а затем — чуточку выше нуля. А если учесть, что это практически совпало с «приватизацией» и прочими — якобы рыночными — преобразованиями… так сказать, ваучеризацией всей страны. Когда выяснилось, что доля простого недоверчивого россиянина (доверчивые, как всегда, не получили вообще ничего) во всём национальном достоянии равняется приблизительно стоимости десяти литров дешёвой водки… а мгновенно «похудевшие» в три, четыре раза зарплаты стали выдавать с многомесячными задержками…